Это были: секретарь вдовствующей императрицы Марии Федоровны Вилламов, князь Петр Васильевич Лопухин, председатель Государственного совета, генерал-губернатор граф Милорадович и дежурный генерал Главного штаба его императорского величества Потапов.
Известие их ошеломило. И дело было не только в человеческих чувствах этих людей. Они поняли, что Россию ждут перемены, которые, скорее всего, затронут их собственные судьбы.
Немедленно состоялось совещание, участие в котором приняли Милорадович, Потапов, командующий гвардией Воинов и начальник штаба Гвардейского корпуса генерал Нейдгардт.
Нейдгардт писал через три дня в Таганрог начальнику Главного штаба, генерал-адъютанту барону Дибичу: «25 числа вечером мы получили от вас первое несчастное извещение; опомнившись от первого удара, Воинов и Милорадович в присутствии моем и Потапова решили держать это известие пока в тайне, о чем оба генерала посоветовались еще с Лопухиным». Но кроме этого решения было принято на импровизированном военном совете еще одно, выполнить которое взялись Милорадович и Воинов.
Император Николай впоследствии писал: «25-го ноября, вечером, часов в шесть, я играл с детьми, у которых были гости, как вдруг пришли мне сказать, что военный генерал-губернатор граф Милорадович ко мне приехал; я сейчас пошел к нему и застал его в приемной комнате живо ходящим по комнате с платком в руке и в слезах; взглянув на него, я ужаснулся и спросил: «Что это, Михаил Андреевич? Что случилось?» Он мне отвечал: «Ужасное известие». Я ввел его в кабинет, и тут он, зарыдав, отдал мне письма от князя Волконского и Дибича, говоря: «Император умирает, остается лишь слабая надежда». У меня ноги подкосились; я сел и прочел письма, где говорят, что хотя не потеряна всякая надежда, но что государь очень плох».
То, что произошло в последующие часы, стало причиной междуцарствия и сделало возможным восстание 14 декабря.
Николай немедленно после разговора с Милорадовичем поехал в Зимний дворец к вдовствующей императрице, которую застал «в ужасных терзаниях». И опять-таки Марию Федоровну терзало не только естественное горе матери, теряющей сына, но внезапное крушение прочного — по видимости, — устроенного и налаженного политического, а стало быть, и домашнего бытия. Марию Федоровну, видевшую две смены власти — воцарение Павла, похожее скорее на захват престола, чем на мирное восшествие, и сопряженное с отстранением «наследника по завещанию» Александра, и воцарение Александра, с вторжением во дворец пьяных офицеров и убийством ее мужа, — Марию Федоровну, помнившую чудовищную ночь на 11 марта 1801 года, новый рубеж между двумя царствованиями и должен был привести в истерическое смятение.
Но вдовствующая императрица не играла никакой роли в надвигающихся событиях. Роль эту играли совсем другие люди.
В официальной записке, составленной позже для цесаревича Константина, говорилось: «Подав нужное пособие ее величеству (Марии Федоровне. — Я. Г.), его императорское высочество, граф Милорадович и генерал Воинов приступили к совещанию, какие бы нужно принять меры, если бы, чего Боже сохрани, получено было известие о кончине возлюбленного монарха. Тогда его императорское высочество предложил свое мнение, дабы в одно время при объявлении о сей неизречимой потере провозгласить и восшедшего на престол императора, и что он первый присягнет старшему своему брату, как законному наследнику престола».
Однако документ этот, как многие официальные документы российского самодержавия, призван был не столько обнародовать истинное положение дел, сколько скрыть его. Скрыть первое столкновение интересов в правительствен ном кругу, первую схватку за власть.
Схватка эта важна не сама по себе, но как начальная, исходная ситуация междуцарствия, его механическая причина.
Кроме официального документа и позднейших воспоминаний Николая о 25 ноября мы располагаем еще одним свидетельством — записями в личном дневнике того же Николая. Запись за 25-е очень любопытна не тем, что там содержится, а тем, что там опущено. В этой записи нет ни звука о вечернем совещании великого князя и двух генералов, в руках которых была в тот момент реальная власть, — военного генерал-губернатора графа Милорадовича и командующего гвардейским корпусом генерала Воинова.
