Танк начал разворачиваться…
Поняв, что будет дальше — благо мы стояли на самом верху трибуны — я просто сбил с ног Хусейна и перекинул его через бортик, отправив в полет с двенадцатиметровой высоты. Да, так он неизбежно сломает руку, наверняка и ребра, возможно, получит сотрясение мозга — но все это лучше, чем быть разорванным в куски танковым снарядом. От переломов и сотрясения можно вылечиться. Если в то место где ты стоишь, попадает пущенный прямой наводкой танковый снаряд — не найдут даже что похоронить…
Охрана действовала медленно и глупо — они попытались остановить меня, когда принц уже падал вниз, а танк почти развернулся на нас. В голове мелькнула мысль — почему он разворачивается целиком, почему не поворачивает башню, это же будет быстрее. Но думать было некогда — ударив одного из охранников, схватившего меня со всей силы в горло, я приемом САМБО стряхнул захват второго — и сам прыгнул через парапет.
Приземлился плохо, тяжело — не сломал лодыжку, но боль прострелила подобно молнии. Ожидая разрыва танкового снаряда, я упал, прикрывая голову руками — но взрыва не последовало. Вместо этого — словно заработал отбойный молоток…
Пулемет… У них нет снарядов!!!
Рядом зашевелился, застонал принц Хусейн, теперь, похоже, шахиншах Хусейн. Слава Аллаху — он упал не головой вниз, сломав шею — а грохнулся на бок, попытавшись сгруппироваться. Но от неожиданности сгруппироваться ему не удалось — и, кажется, что-то сломал…
Попытался шагнуть — и сам застонал от боли. Мы были на асфальтированной площадке за трибунами, к нам бежали несколько солдат Гвардии из оцепления. Если Гвардия в заговоре, если это не псих-одиночка в танке — нас просто разорвут на части. Хотя какой к чертям псих-одиночка — в танке экипаж четыре человека…
Подбежав, несколько солдат окружили нас, направив пистолеты на меня, командовавший ими офицер в темных очках тряс пистолетом и что-то орал на фарси, который я до сих пор не удосужился нормально выучить. У меня не было ни пистолета, ни возможности что-то сделать, ни даже возможности просто поговорить с ними — а взбесившийся отбойный молоток продолжал бить по трибуне.
— Я русский! Я русский! — догадался заорать я
Не может быть, чтобы хотя бы офицер не учился у нас….
Хусейн попытался подняться и не смог…
— Я русский!
— Стой, стреляю! Стой, стреляю!!! — заорал командир, видимо это было то немногое, что он запомнил на русском.
Не знаю, чем бы все это закончилось тогда, если бы не обезумевший танкист на Богатыре. Отбойный молоток вдруг заглох, потом что-то грохнуло там, за трибуной — да так что солдаты присели — а потом взревел мотор, и танк пошел на прорыв…
Надо прорываться к машинам… Надо ехать… в посольство, засесть там, там какая-никакая охрана. Выйти на связь со средиземноморским оперативным соединением, пусть поднимают морскую пехоту и флотский спецназ. Если это заговор, если начнется мятеж — тут все кровью захлебнутся…
— Я русский! Это — принц Хуссейн! Надо увезти его отсюда! Надо…
Что-то ударило по танку с такой силой, что на какой-то момент майору показалось, что их танк перевернется…
— За рычаги! Давай! Давай же! За рычаги, сын шакала!
Страшное ругательство сдвинуло с места оцепеневшего Бехрузи, он полез вперед, туда, где за рычагами танка умирал его сын. Один из танков колонны догадался что-то сделать — ни в одном танке кроме их не было боеприпасов, пули дождем барабанящие по броне не могли причинить ни малейшего вреда разбушевавшемуся стальному чудовищу — но один из танкистов додумался: развернув танк, он просто таранил изрыгающий огонь танк заговорщиков, чтобы сбить прицел. Но было уже поздно…
Добравшись до рычагов управления, подполковник Бехрузи послал танк вперед. Пусть у них был всего один снаряд, да и тот некому было положить в лоток, путь у них совсем не было патронов к пулемету — но сам по себе танк, шестидесятитонная бронированная махина с тысячесильным дизелем и прочной броней — все равно, что осадный таран, мало какая стена в современном городе остановит его.
Слабеющими пальцами, майор Техрани нажал кнопку поворота башни — чтобы подготовить танк к тарану, чтобы пушка ему не мешала. Потом нащупал аптечку, наощупь достал оттуда жгут — надо было остановить кровь, иначе шансов не будет никаких, они так и умрут в этом танке, кровь праведников и кровь нечестивцев смешается, и сам Аллах не сумеет ее отличить. А так… шанс еще есть. Аллах свидетель, есть…
