— Ду-умаешь?..
— Точно. Нас одиннадцать, их десять, а для атаки надо минимум трехкратное преимущество иметь. Даже если б бой был настоящим и у нас гранаты были, гранатомет — все равно мертвое дело. Там одна лестница и обзор во все стороны. Один человек около лестницы сидит, второй от окна к окну ходит, остальные отдыхают. И как в танке… — он задумался, пробормотал: — Через пятнадцать минут рассвет, через полчаса совсем светло будет… И что?..
— Днем будет дождь, — ни к селу, ни к городу добавил Валька. Глеб посмотрел на него и вдруг тихо засмеялся:
— А вот что мы сделаем…
…На протяжении долгих беспечных лет Советской Власти на полевом стане день и ночь находились машины. Разливанные моря горючего — соляра, бензина — выдавались тогда колхозам не глядя и со строгим наказом: использовать все до последней капли! Как правило это не удавалось, и к концу работ оставались тонны не пошедшей в дело горючки. Возвращать их было нельзя — замучаешься писать бумаги. Оставить про запас — тоже, обвинят в воровстве. Поэтому председатели колхозов в отчаянье не раз и не два раза просто… спускали горючее в землю. Выливали.
Заброшенный полевой стан не был исключением. Конечно, никому не пришло бы в голову сливать горючее около бункера или площадок для зерна. Но широкая полоса земли, окаймлявшая асфальтированную площадку, посреди которой стоял бункер, была просто пропитана горючим. А еще она поросла невероятно жизнестойким чертополохом-мутантом, сухим уже сейчас, в июне.
Огненное кольцо, исторгавшее клубы оранжевого пламени и густейшего черного дыма, вспыхнуло одновременно со всех сторон, опоясав бункер. Смешанный с удушливым черным смрадом горячий воздух в ночном безветрии рванулся вверх. Из-за стены пламени раздавалось волчье завывание и улюлюканье — казачата веселились вовсю — невидимые в темноте и отлично наблюдающие освещенную мрачным огнем площадку бункера, на которую вскоре, кашляя и задыхаясь, начали вываливаться превратившиеся в негров американцы. Для них пламя было непреодолимой и непроницаемой для взглядов стеной, из-за которой раздавались выстрелы…
…Закопченные, покрытые грязью, в перемазанном снаряжении, два с лишним десятка мальчишек лежали, сидели и полусидели на краю стана, глядя, как на северном краю неба собираются тучи. Солнце встало; последние язычки пламени над пропеченной землей казались почти не видимыми. Все устали, хотели спать и есть. И радость казачат, и досада кадетов остались в недавнем, но прошлом — они просто лениво смотрели на тучи, подкладывавшиеся все ближе.
— Ну и плюхнет сейчас, — сказал Сергей, потягиваясь. Помедлил и начал раздеваться, разбрасывая одежду и снаряжение на крыше пристройки.
— Ты чего? — спросил кто-то. Сергей сунул автомат внутрь и сказал:
— А пусть стирает. И сам помоюсь, мне кажется, тут воды на всех хватит.
— Итс гуд айдиа,[23] — обратился к своим командир штатовцев и начал расстегивать захлесты жилета, отдирая липучки.
— Ви хэв э вошит эт дэй тудэй.[24]
Вслед за казачатами штатовцы со смехом начали раздеваться, раскидывая барахло, кто где мог и переговариваясь:
— Айм эфрэйд, май пюлловер шринкс…[25]
— Дид ю сэт зэ прогрэм оф зэ машинз?..[26]
— Ай вонт май троусерс прессид…[27]
— Ю лук террибл, Джейми…[28]
— Зэ лэс пипл зинк, зэ мо зэй ток…[29]
Они уже не казались чужими, и даже Серб смотрел если не дружелюбно, то, по крайней мере — спокойно. Тем более, что мальчишки были одинаковыми — сильно загорелыми, с черными от копоти руками и лицами. И штатовцы, кажется, тоже понимали это.
Поднимался ветер — сильней и сильно и, теплый, как из печки, он раскачивал и мотал деревья в лесополосе, пригибал траву и кусты, гнал по асфальтированным участкам пылевые смерчи. Край приближающейся тучи закручивался медленными синими вихрями.
— Сейчас даст, — прошептал Глеб, глядя в тучу. — Ну…
Крррряхх-грр! Фиолетовая молния сшила на миг тучу и землю. "Йоу!" — вырвалось у кого-то из штатовцев. Стоять было почти невозможно — ветер бил в спины и тащил смеющихся мальчишек, прикрывающих руками глаза от сора, по земле. Казалось, что достаточно подпрыгнуть, чтобы взлететь в бурлящее небо.
