Эта история с хорошим концом. Но сколько таких историй остается на шее невинных?
Где-то на третьем месяце моего пребывания я поцапался с прокурором при его очередном обходе.
По закону все арестанты в тюрьме до вступления приговора в законную силу имеют право покупать продукты в ларьке на десять рублей в месяц.
Но в законе есть оговорка: если арестант прибывает в следственный изолятор не со свободы, а из лагеря, то он отоваривается в ларьке так же, как он отоваривался в лагере, в зависимости от того, на каком режиме он был в лагере.
Поэтому я, в отличие от остальных, отоваривался только на пять рублей. Но, прочитав правила, я нашел в них упущение и решил им воспользоваться. Дело в том, что в тюрьме помимо ограничения по деньгам арестанта еще дополнительно ограничивают в наборе и количестве продуктов, которые он может купить. Ларек бывает два раза в месяц по пять рублей каждый раз. Но существуют еще и количественные ограничения. Например, не более одного килограмма сахара, не более двух килограммов хлеба, не более полукилограмма маргарина и т. д.
В лагере же тебя ограничивают деньгами, зато ты можешь брать продукты без ограничений: хочешь, бери на всю пятерку жиров, конфет или чего другого.
Вот я и заявил прокурору: раз вы меня на основании этих правил держите на моем лагерном режиме, позволяя мне отовариваться не на десять, а только на пять рублей, то придерживайтесь правил до конца и не ограничивайте меня в выборе продуктов.
Я хочу, как в лагере, брать на свои пять рублей по своему усмотрению. Но прокурор был искренне убежден, что я неправильно понимаю правила. Он убеждал меня, что отовариваться я буду на сумму как в лагере, а покупать столько и то, сколько и что разрешено содержащимся в СИЗО.
— Вы хотите сказать, что из двух видов отоваривания — лагерного и тюремного — для меня отбираются одни минусы. То есть преимущества лагерного перед тюремным — отменяются, а минусы тюремного перед лагерным — распространяются?
— Нет, вы неправильно толкуете… — и поехал вокруг да около.
Здесь же, в Соликамске, прочитали в газете и изучили основы нового Исправительно-трудового кодекса. Он давал, в отличие от старого закона, право заключенным на свидания не только с «близкими родственниками», но и с иными лицами.
В начале срока я сам отговаривал своих родных от свиданий. Мать моя плохо переносит вид и обстановку лагеря, а меня это только здорово выводит из равновесия. Я решил подождать конца срока: там либо меня освободят, либо Антонов намотает второй срок — вот тогда и решу. Теперь же, если уж разрешают свидания и с друзьями, я решаю оставить личное свидание для матери, а на общее может приехать кто-нибудь из друзей. Сразу пишу в Москву об этом. На всякий случай, чтобы едущему ко мне было легче меня отыскать в Соликамске, предупреждаю, что после рассмотрения кассации в Москве меня могут переправить из СИЗО на пересылку.
И еще одна маленькая история. В Соликамске вспыхнула эпидемия гриппа. В тюрьме тоже стали проводить противогриппозную профилактику. Вот что это такое.
Однажды днем открывается дверь камеры и в камеру входят несколько надзирателей, дежурный офицер и тюремная врачиха. Врачиха объявляет, что и в городе, и здесь, в тюрьме принимаются меры против гриппа. У нее в руках алюминиевая миска с какой-то желтовато-сероватой мазью. Она маленькой пластмассовой палочкой черпает из миски мазь и, обходя нас по камере, пихает каждому в ноздрю немного мази. Когда доходит очередь до меня, то я отворачиваюсь от ее руки с мазью.
— В чем дело?
— Не буду!
— Как не буду? Вы обязаны!
— Вы этой палкой побывали уже не в одной сотне ноздрей. И если я еще не заболел гриппом, то вы мне его занесете этой вашей профилактикой.
— А где на вас набраться отдельных ложек, мисок, мазей? — взъярился офицер на меня. А надзиратели встали теснее ко мне — на всякий случай:
— Здесь не хочешь, так в карцере сам запросишь!
Но врачиха смилостивилась:
— Ну ладно, не хочет и не надо. Пусть болеет гриппом.
И обошлось. А ведь могли бы и упечь суток на пять в карцер.
После утверждения приговора меня очень скоро перевезли из СИЗО на пересылку. 23 января, в день своего рождения, я получил много поздравительных телеграмм и открыток. Присылали мне их друзья, знакомые и даже люди, с которыми я совсем не был знаком.
