— Как любящий отец, мог бы что-нибудь придумать! — Ася явно была не расположена проявлять милосердие.
— Не сердись, давай лучше займемся делом. Кто из нас должен делать заявление для прессы? — Ксения как всегда старалась все самое неприятное сделать как можно скорее.
— Ты, конечно! Ты же моя Наазали. Это твой бал. Я здесь выступаю в роли куклы, которой, что скажут, то она и будет делать.
— Если ты хотела меня обидеть, то тебе это удалось. Я между прочим не просила тебя выбирать себя своей Наазали.
— Извини. Просто в отчаянье я перестаю себя контролировать. Я все прекрасно понимаю, и ценю, что ты согласилась выручить меня из этой ситуации. Но поверь, мне от этого не легче! — Ксения тоже все прекрасно понимала, но ей очень хотелось как-нибудь приподнять настроение царевне.
— Постарайся смотреть на это с позитивной точки зрения. Ты две недели проведешь в кругу друзей. Не думаю, что нам здесь будет скучно.
— К тому же, подумай о том, — поддержала Ксению Элла, — что, возможно, Ксения выберет тебе в мужья какого-нибудь знойного сексуального мачо, который будет твоим верным рабом до конца жизни.
— Ну, не знаю, только если знойного и сексуального… — мечтательно и игриво подхватила Ася, — тогда я подумаю.
— Даже не мечтай! — фыркнула Ксения. — Если будешь так себя вести, выберу старого дряхлого похотливого козла.
— Ксюшечка, солнышко, я буду себя очень хорошо вести! Только давай обойдемся без козлов.
— Кстати, а возрастные рамки мы не определили, — заметила Ксения.
— С этим будет сложнее, — покачала головой Элла — В эфирном мире возраст понятие относительное.
— Это как сказать, — возразила Ксения. — Допустим, я выберу Асе мужа, которому сто лет в обед, но выглядит он как молодой мужчина. Она полюбит его, привяжется, а он в силу возраста умрет лет через пять. Кому это надо? Или наоборот, ему жить еще лет пятьсот, он полюбит Асю всей душой и когда она умрет, будет страдать и убиваться.
— Ты же сказала, что его сожгут вместе со мной на погребальном костре! — кровожадно возмутилась Ася.
— Я сказала, что мы СКАЖЕМ, что его сожгут. Чтобы боялся.
— Знаешь в чем-то ты права, — задумчиво произнесла Элла, — надо только правильно сформулировать возрастные рамки.
— С этим все просто, — брякнула, разгадывавшие задачки и посложнее, Хранительница. — Ася, ты сколько еще проживешь, если ничего не случится?
— Лет восемьдесят.
— А сейчас тебе сколько?
— Тридцать.
— Ну, вот и отлично. Условия такие — чтобы претенденту было не меньше тридцати — зачем добровольно наживать себе комплексы? И чтобы в среднестатистическом раскладе по его виду, ему оставалось не меньше и не больше семидесяти.
— А почему не восьмидесяти? — удивилась Ася.
— А вдруг, ты его все-таки не полюбишь. Приятно будет осознавать, что пережила этого козла.
— Да, брось! Если я его не полюблю, ты обещала отделаться от него значительно раньше.
— Нет, проблем! Как скажешь, дорогая. Не меньше семидесяти и не больше восьмидесяти. Устраивает?
— Вполне. — кивнула довольная царевна. — Элла сидела, еле сдерживая хохот:
— Слава Богу, вас никто не слышит.
— Пора сделать заявление прессе, а то пока мы будем собираться, сюда понаедет толпа не подходящих нам женихов, — проворчала Ксения. Взяв в руки коммуникатор и нажав на единственную кнопку, Ксения услышала бодрое, женское: — штаб наблюдательского совета слушает.
— С вами говорит Наазали царевны Астрик Хранительница Путей Ксения.
— О! — восхищенно всхлипнул коммуникатор.
— Да. Не поступала ли к вам информация о прибытии ритора Лави Эстави?
— Он прибыл вчера вечером. И уже расселился.
— Отлично. Оповестите его, чтобы он явился ко мне немедленно.
— Как прикажите госпожа Наазали. — Ксения отключила коммуникатор. А в шатер Аси робко вошла Милица.
— Госпожа, извините, что без приглашения…
— Милица, — перебила ее Ксения, — мы в походных условиях и давай будем попроще.
— Как прикажите, госпожа. Я хотела пригласить вас поесть. Вы же все не ели со вчерашнего вечера.
— А и правда, — заметила Ася, — я думаю почему меня слегка мутит, хотя замуж я еще не вышла.
— Я накрыла вам у себя в шатре, — все еще робея, произнесла Милица.
