– Ну хорошо... – сказал капитан. – А другие?
– Черт его знает! – ответил Януш. – Господи, что теперь будет!
Резина, пиво, твой микрорайон, детский сад Витека... Все, что делал Тадеуш! Страшное дело!
– Из этого вытекает, что, по крайней мере, для успешной работы бюро он должен был оставаться в живых, – утвердительно заявил капитан. – Я думаю, что если мы найдем мотив убийства, то найдем и убийцу.
– Я не была бы так уверена в этом, – вежливо сказала я.
– Почему вы так думаете?
– Ну, как-то так... У меня предчувствие...
– Ага, ваши предчувствия, как мне кажется, невероятно интересны.
Особенно тем, что странным образом сбываются. Думаю, что мы еще поговорим об этом, а сейчас я попросил бы вас пока оставаться на своих местах.
Он поднялся и вышел из комнаты, в дверях обернулся еще раз и снова посмотрел на произведение, созданное Лешеком, долгим, внимательным взглядом...
– Ну и что теперь? – спросил Януш. Он сидел около своего стола, спиной к доске, и курил одну сигарету за другой, неуверенно глядя на нас.
Веслав помешивал палочкой тушь в чернильнице, подсыпая туда понемногу графита от карандаша. Только потрясение, вызванное невероятной сенсацией, могло объяснить то, что никто из нас не запротестовал против этих действий, так как обычно мы берегли тушь как зеницу ока. Ее постоянно не хватало, а распоряжающаяся всеми материалами Иоанна к просьбам о бутылочке туши относилась так, как будто подозревала нас в том, что мы пьем ее или, по крайней мере, выливаем за окно. Лешек мягким карандашом рисовал какие-то каракули на неоконченном чертеже, прикрепленном к доске.
– Нужно все обдумать, – решительно сказал он. – Это серьезное дело, а не какие-то шуточки. Может, у нас появился маньяк, и Тадеуш – это только начало? Он по очереди передушит нас всех?
– Может, будем идти путем исключения? – предложил Веслав.
– У меня алиби, – твердо заявила я. – От прихода Тадеуша до выхода Януша я не двигалась с места, что милиция, надеюсь, установит. Я верю в народную милицию!
– Честно говоря, я верю, что это не ты, – признал Януш. – Сколько покойник был тебе должен?
– Пять с половиной тысяч. На них можно теперь поставить крест.
– Можно, можно. Ты, правда, бываешь невменяемой, но я никогда не поверю, что ты с легким сердцем отказалась бы от такой суммы. Нет, его убила не ты, я это подтверждаю!
– Ну видишь, значит, я отпадаю. Поехали дальше. Откуда начнем?
– Поочередно, комнатами, – сказал Веслав. – Я не убивал!
– Так сказать может каждый, – неодобрительно произнес Лешек. – Докажи, что это не ты.
– В Польше нужно доказывать вину, а не невиновность!
– А я утверждаю, что это он! Ну и что?
– Веслав, ради бога! Я надеюсь, что это не ты! Докажи ему!
– Не могу, – неуверенно сказал Веслав. – Я выходил из комнаты.
– Ну и что? Януш тоже выходил, и Лешек тоже...
– Сейчас, подождите! Давайте сразу попытаемся установить, кто из нас когда выходил и соответствует ли это...
Мы поспешно начали вспоминать свои действия, для чего бесценным помощником оказалось радио. Януш поднялся с места при словах «...которых требуют помещения для свиней...» и по пути переключил радио на варшавскую программу. Лешек вышел, когда пела Ирена Сантор, а вернулся в самом начале приглашения к радиоприемникам учащихся шестых и седьмых классов. Веслав Ирену Сантор просидел, но зато от начала и до конца не слышал Фогга. У нас была сегодняшняя пресса, и на основании радиопрограммы мы без труда установили довольно точное время их прогулок по мастерской.
Оказалось, что все трое имели шанс убить Тадеуша.
– Собственно, выкрутиться может только Лешек, – признал Веслав. – Он меньше всех был знаком с этой историей. Когда мы обсуждали это убийство, его еще не было.
– А что, – заинтересовался Лешек, – так точно все совпало?
– Ну ты даешь, – сказал Януш. – Говорю тебе, что она предвидела каждую мелочь, как будто была при этом.
Лешек уставился на меня с явным удивлением. С большим неудовольствием я постаралась пресечь это созерцание.
– Хорошо, три подозреваемых у нас уже есть. Будем искать дальше, может быть, теперь начнем с самого верха. Витек?
