В тот день Сяо сходила на базар за продуктами, потом занималась уборкой и приготовлением обеда, ненавязчиво давая понять Ивану, что и с ребенком с удовольствием займется. Но тот "заинструктированный" женой: "от Оленьки ни на шаг", не решился отдать ребенка на попечение молодой прислуги, хоть до того сама Полина неоднократно доверяла Сяо дочку, и та показала себя заботливой нянькой. Иван думал, что жена вернется домой где-то к обеду, но ее не было. И после обеда она не появилась. Сяо уже приготовила ужин и, распрощавшись до следующего утра, ушла к себе домой в Фудзядян. Иван совершил вечернюю прогулку с дочкой по их двору и саду, прислушиваясь к грохочущим за забором трамваям, надеясь, что Полина приедет именно на этом... Полина появилась лишь после восьми часов вечера уставшая, но в то же время довольная. Выслушав упреки мужа за беспокойство, вызванное ее непонятной задержкой, она, в процессе "контрольного осмотра" дочки, даже не отреагировала на них, правда мимоходом похвалила Ивана за то, что ребенок "сухой" и по всему чувствует себя превосходно. Она тут же быстро и умело укачала до того, казалось, и не собиравшуюся спать малышку, положила ее в кроватку, и только после этого вышла ужинать, одновременно удовлетворяя интерес мужа касательно того, где же она столько времени пропадала:
- Ох, Вань, где я только не была, и с кем только не встречалась. И в комитете была, и к сослуживицам домой приходилось ездить, потому как многие уже в комитете не служат, и обедала у знакомых. Зато все, что хотела узнала. А изменений за то время, что я дома сидела, произошло столько - в голове не умещаются. Потому и задержаться так пришлось.
- А ты все и не умещай, ты мне скажи главное, будет ваш Беженский комитет функционировать, разгоняют его японцы или нет, верны те сведения, или просто так слухи?- нетерпеливо спросил Иван, явно не собираясь выслушивать слишком пространные объяснения жены, ибо уже не злился на жену, а просто смотрел на нее и...
Полина после родов и последовавшего потом вынужденного сидения дома так раздобрела, что теперь как никогда ранее "художественной пышностью" тела напоминала свою мать. Видя, что мужа явно радуют эти ее превращения, она выказывала притворное недовольство, что теперь ей придется в очередной раз обновлять гардероб. Вот и утром, одеваясь для выхода в город в свое "рабочее" платье, Полина отметила, что то буквально "трещит" на бедрах и груди. Правда про то, что буквально весь день она "ловила" красноречивые взгляды мужчин, которых притягивали именно эти, наиболее туго обтянутые места... про это она мужу не стала говорить. Даже совсем чуть-чуть окунувшись в свою прежнюю харбинскую жизнь, она поняла, что не сможет больше сидеть дома, ее неудержимо тянуло туда, к общению, магазинам, балам, кинематографу, театрам... службе.
- Никто никого официально не разгоняет, но скорее всего Беженский комитет действительно скоро прикажет долго жить. Да, и наш председатель Колокольников подал в отставку, после того как японцы потребовали от него, чтобы комитет зарегистрировался в БРЭМ...
Несмотря на вроде бы сквозившее в словах жены сожаление, никакого упаднического настроения Иван у нее не наблюдал. И он отлично научившийся "чувствовать" ее, сделал безошибочный вывод:
- Насколько я понял, ты уже нашла выход из создавшейся ситуации?
- Не я... мне его мои сослуживицы подсказали. Кстати помнишь, я тебя просила поподробнее разузнать про БРЭМ?- Полина допила свой чай и окончательно насытившись, неожиданно широко улыбнулась и с удовольствием потянулась, показывая что очень довольна результатами прошедшего дня.
- Помню, сейчас кто только про него не судачит, про этот БРЭМ. Говорят, японцы его специально организовали, чтобы на всех русских здесь этакую уздечку накинуть и управлять. Китайцев они вон в открытую давят, а с нами хитрее хотят, через БРЭМ. А ты не туда ли собралась на службу поступать?- удивленно спросил Иван.- Не советую Поля. По себе знаю, с япошками тяжело ладить, это не китайцы, они себя выше нас считают. Вон даже Колокольников ваш...
