- Поля с Иваном в Китай пошли с Анненковым, ну ты это наверное и сам знаешь, Осипов Никишка вон с ними на границе прощался. А от Володи никаких вестей, ни писем, ничего. Но слышал, вроде кадетский корпус успели из Омска эвакуировать, может и он с ним. Мая Домна уже вся извелась, не знаем, что и думать,- Тихон Никитич тряхнул сильно поседевшей буквально за последние полгода головой, словно отгоняя тревожные мысли о детях, и возвращаясь к насущным делам, приведшим его в этот дом.- Ну что ж, говоришь, с сыном твоим потолковать? Можно. Зови своего Тимоху.
Фрол Никанорыч опять-таки скривил лицо, сморщив его так, что сразу стал походить не на пятидесятипятилетнего, а на семидесятилетнего... и пошел звать сына Тимофея, рослого с некрасивым изрытой оспой лицом казака тридцати шести лет...
- У вас дело до меня, Тихон Никитич?- вежливо осведомился Тимофей.
- Дело Тимоша, дело. Садись. Вот тут мы с отцом твоим покумекали и решили, что зря некоторые наши казаки хотят против красных бузу учинить. А ты как думаешь?
Тимофей сел, и упершись взглядом себе под ноги, молчал.
- Ты ведь успел немало послужить и знаешь, что бывает, когда город или ту же станицу на приступ берут. Так ведь?... Так вот,- продолжал Тихон Никитич,- вы думаете, раз Степан Решетников александровцев, малокрасноярцевда, черемшанце, вороньевцев собрал и вместе этого "горного орла" с его сбродом кончили, так они и всю остальную Красную Армию так же легко сковырнут? Так только неуки молодые могут рассуждать, но ты-то две войны прошел и знаешь, что такое настоящая Красная Армия и какова ее сила. С ней ни Колчак, ни Анненков не смогли справиться, а тут... Да первая же регулярная часть, только сюда придет с пулеметами, и от Степана с его берданочным войском клочья полетят, даже если вы придете ему на помощь. Ну перебьете вы эти два взвода, что у нас в крепости хоронятся, ревкомовцев наших постреляете... А потом-то что? Потом нашу станицу на приступ возьмут, и знаешь, чем это кончится? ... По глазам вижу, что знаешь, будут грабить, жечь, баб сильничать. Сколько в округе такого случалось. На Бийской линии, вон говорят, ни одной станицы, ни одного поселка не осталось не разгромленного. А нашу станицу эта напасть пока что миновала, и я не хочу чтобы сейчас, когда вроде уж и война-то кончилась, у нас тут тоже все это случилось... А ваш дом он заметный, хозяйство, вон, справное, есть чего взять, - Тихон Никитич кивнул на тускло блестевший сусальным золотом киот, на окованные железом сундуки вдоль стен, то ли приданное невесток принесенное в дом, то ли дочери приготовленное на отдачу, а может и всех вместе. - А то, что так будет, если случится у нас восстание, я не сомневаюсь...
- И я тоже так мыслю,- встрял Фрол Никанорович, до того переминавшийся в дверях. Я уж и сам Тимошку-то отговаривал. Вон у нас детишек шестеро и баб в дому пять штук, как же я тут с ими один, ежели что... а ежели и из дома погонют, куды тогда?- зачастил вдруг слезливым голосом глава большой семьи, словно призывая бывшего атамана помочь удержать от необдуманного поступка последнего оставшегося в живых сына.
- Ну, что ты молчишь, как воды в рот набрал?- настойчиво требовал ответа Тихон Никитич.
- Я и сам не хочу... но что я один-то могу, там уже казаки думают как всю комъячейку кончать, да крепость на приступ брать и со Степаном соединяться,- наконец угрюмо подал голос Тимофей.
- А вот в этом ты мне и помоги... Да не надо мне выдавать, кто всем этим верховодит сейчас, я и так догадываюсь, с этими верховодами наверняка сгорите. Просто пойдем, Тимоша, со мной по дворам походим, да вот также поговорим. Тебе ж с твоими полчанами однопризывниками или с кем на фронтах воевал легче, чем мне договориться будет, ну а я стариков как положено настрапалю. Ведь гиблое дело затевается, и сами пропадете и на семьи свои пагубу наведете...
Тихон Никитич с Тимофеем Забродиным весь оставшийся день, вечер и даже начало ночи ходили по дворам...
