В просторном зале за столом сидит девочка. На столе перед ней стоят тарелки, салатницы, фужеры, лежат ножи и вилки. Девочка болтает ногами, с любопытством разглядывает развешанные вокруг портреты.
Все мужчины на портретах похожи на хозяина. Они бородаты и весьма упитанны. Женщины в пышных кринолинах некрасивы, но дородны и благообразны. Камера показывает широкую лестницу на второй этаж. Мы видим массивные резные двери, за которыми открывается просторная галерея. В нишах стоят в разнообразных позах тщательно выделанные чучела людей, имевших неосторожность посетить замок. Здесь и женщины и мужчины и девушки и старики. Одно место — последнее — пока пустует.
Камера возвращается в зал. Девочка недовольно хмурится, ей надоело ждать. За дверью вдруг раздаётся тяжёлый удар, затем шум падающего тела. Дверь открывается, входит, скрипя суставами, железный человек. В одной руке у него большой окровавленный топор, в другой — поднос с едой.
— Готово, — сообщает он. На его железном лице навеки застыла жутковатая неживая ухмылка.
Девочка улыбается в ответ и с аппетитом приступает к ужину.
— Переночуем в замке, — говорит она, умело орудуя ножом и вилкой. — А завтра отправимся дальше.
Несколько часов спустя. Над тёмной громадой замка висит полная луна. В камине догорает огонь. Девочка спит в роскошной кровати под балдахином. У дверей комнаты стоит с топором в руках железный человек. Со второго этажа доносится стук. Словно на пол падает что-то тяжёлое. Стук повторяется через равные промежутки времени. Снова и снова. Железный человек не реагирует.
Наверху, в галерее соломенное чучело в очередной раз прилаживает отрубленную голову хозяина замка к туловищу. Отходит, любуясь на дело рук своих. Голова скатывается с плеч и падает на пол. Чучело вздыхает и вновь пытается утвердить голову на место. Наконец ему это удаётся. Окровавленная голова жутко скалится в лунном свете.
— Как живой, — говорит соломенное чучело само себе. — Хорошо получилось.
Голова, помедлив, снова падает на пол.
Большой, полупустой дворец. Гулкие залы, высокие потолки, мраморные лестницы, гобелены и портьеры. Всё освещено мертвящим зелёным светом множества изумрудов. Зелёные лица прислуги, зелёные стражники, зелёное пламя свечей, зелёная рука девочки, открывающая зелёную дверь в зелёный тронный зал. Дверь зловеще скрипит. В тронном зале перепуганное эхо мечется под потолком. Никого. Только изумруды, в гранях которых бесконечно отражается искажённое лицо девочки.
Девочка равнодушно оглядывается, подходит к трону. Зелёные очки она давно сняла. Она проводит рукой по украшающим трон камням и презрительно оттопыривает пухлую губку:
— Стекляшки. Какая пошлость.
Огромный пёс неутомимо рыщет по залу. Вынюхивает, заглядывает во все двери.
Испуганный правитель прячется в потайной комнате. Он в ужасе зажимает себе рот, чтобы не закричать. По его бледному лицу сползают капли холодного пота. В зловещей тишине слышно, как по полу клацают собачьи когти. Правитель закатывает глаза и перестаёт дышать. Огромная картонная голова за его спиной бездумно таращит в темноту выкаченные глаза. Пёс всё ближе. Он останавливается напротив потайной двери, принюхивается и скалит страшные клыки. Сквозь изумрудный глазок видна его чудовищно увеличенная кристаллом пасть. Пёс протяжно с подвывом зевает, затем неохотно возвращается к хозяйке.
— Мы ещё сюда вернёмся, — говорит девочка. — Он от нас всё равно не уйдёт.
Правитель мешком опускается на пол. Ноги его уже не держат. Неожиданно над его головой громко каркает ворона, и перепуганный правитель лишается чувств.
На экране нечто расплывчатое, неопределённые фиолетовые разводы. Камера слегка отдаляется, изображение обретает резкость, и мы видим, несколько женских лиц, которые с любопытством пытаются что-то разглядеть сквозь стеклянную фиолетовую дверь. Все женщины очень часто мигают.
Камера отдаляется, в кадр попадает зеркало, туалетный столик, полочки с мылом и шампунями… Наконец — просторная ванна. В ванне лежит связанная одноглазая старуха. Во рту у неё кляп. Старуха в ужасе вращает глазом, пытается что-то сказать, но у неё получается только мычание. Её худые ноги в фиолетовых чулках в ванну не поместились, они нелепо торчат вверх, выставляя на всеобщее обозрение аккуратные лиловые заплатки на пятках.
