А Энни вдруг представила, как гордый Урфин Джюс копается в грядках и хмурит свои знаменитые брови, заметив на листьях рассады жуков-вредителей. Она знала, что Урфин — очень злой человек, принёсший много бед Волшебной стране, и она всей душой желала как можно скорее избавить Изумрудный город от его недоброго владычества… Но… Но отчего-то её казалось, что вот так поступать с врагом нельзя.
— Нет, — сказала она. — Это нехорошо. Мне не нравится такая идея.
— Ты ещё ребёнок, Энни, — очень мягко возразил Ружеро. — И многого не понимаешь. Неужели ты считаешь, что лучше было бы убить всех королей, вместо того, чтобы их перевоспитывать? А куда бы мы тогда дели их жён, детей, родственников и прислугу? Как бы они жили, помня о том, что их отцы и мужья были казнены?
— Почему сразу убивать! — воскликнула Энни. — Вообще никого не надо убивать! Но нельзя вот так отбирать у людей их воспоминания. Я представила, что проснусь завтра, и ничего не буду помнить про себя, про свою жизнь, а мне расскажут что-нибудь придуманное, и я буду верить, что так всё и было… Это… Это гадко!
— В жизни много такого, что делать не хочется, но делать надо, — сказал Ружеро. — Особенно это касается тех, кто стоит у власти. У нас не было другого выхода. Мы поступили так, как считали нужным.
— Или просто не захотели подумать как следует!
Ружеро, разумеется, совсем не нравилось, что какая-то девочка — пусть даже и сестра Феи Спасительной Воды — пытается учить его жизни, но он так долго общался с королями, что умел держать себя в руках даже в самых сложных ситуациях.
— А как бы ты поступила на нашем месте? — мягко поинтересовался он.
Энни не заметила, что правитель недоволен, впрочем, её это не слишком бы испугало. Она чувствовала свою правоту и готова была отстаивать её со всем пылом.
— Как бы я поступила?.. Я бы никого не стала обманывать! Я бы рассказала королям всю правду, чтобы они сами поняли, какими плохими людьми они были и чтобы они сами перевоспитались. Вот так!
Ружеро усмехнулся.
— Такие люди не могут сами перевоспитаться! Поверь мне, я это точно знаю. Поступи мы так, как ты предложила, всё кончилось бы очень плохо. Борьба за власть простым людям приносит только горе. Можно было, конечно, просто посадить всех королей в тюрьму или отправить их на рудники. Тебе это больше нравится?
Энни поджала губы, возразить ей было нечего.
— А вы не боитесь, что кто-нибудь случайно или нарочно расскажет королям правду о том, кто они на самом деле? — всё же спросила она.
Ружеро задумчиво посмотрел на неё, затем сказал:
— Такая возможность существует, конечно. Но я уверен, что все рудокопы рады тому, что власть королей кончилась. А если и найдётся какой-нибудь негодяй или глупец, то бывшие короли ему не поверят. Им нравится новая жизнь.
Энни тут же вспомнила потерянные глаза Ментахо, однако спорить больше не хотела, потому что получилось бы так, словно она за возвращение королей. Вон даже и Тим её не понимает. Когда они уходили, он спросил:
— Ты разве хочешь, чтобы рудокопами опять правили короли?
— Тим, ну что ты такое говоришь! Я очень рада, что у рудокопов началась новая жизнь. Просто мне стало жалко этих бывших королей. Они какие-то… потерянные.
Тим фыркнул:
— Нашла кого жалеть! Может быть, ты и Урфина Джюса тоже пожалеешь?
— Конечно! — горячо воскликнула девочка. — Сначала мы его победим, а потом я его пожалею. А ты как думал!
— Вас женщин не поймёшь! — повторил Тим слова, которые частенько слышал от отца. — Его уже один раз пожалели! Надо было наказать по заслугам, а его изгнали. Сама теперь видишь, чем это кончилось. Правильно говорит Ружеро: такие люди никогда сами не перевоспитаются.
— Пожалеть и простить — это разные вещи, — сказала Энни. — Так мне говорила Элли. Ладно, пойдём спать, уже поздно.
А правитель Ружеро некоторое время стоял в раздумьях. Потом он, что-то преодолев в себе, тихонько двинулся вслед за детьми к тому домику, в котором им предложили переночевать.
Энни и Тим тем временем продолжали спор:
— … я знаю, что они были плохими людьми, но мне их всё равно жалко. У них украли прошлую жизнь и заставили поверить, что так и было.
