Когда она повернулась к нему, он увидел, что она снова готова разъяриться.
— Я знаю, что ты близкий друг Троя, Майк, но ты не можешь покрывать его в подобной…
— Заткнись! Ты здесь для того, чтобы слушать, а не спорить. Я не защищаю Троя. Черт с ним, с Троем. Я пытаюсь удержать тебя от того, что тебе совсем не на пользу, — удержать от публичного скандала. Девчонка того не стоит. Она лжет. И она будет продолжать лгать тебе этим своим идиотским детским голоском, а если дело когда-нибудь дойдет до суда, то любой тупой адвокатишка, которого Трой захочет нанять, разнесет ее показания вдребезги.
— Но…
— Я знаю, что произошло на самом деле. Ширли Макгайр это знает, и Трой знает, и Дебби Энн знает. А ты не имеешь ни малейшего представления о том, что произошло, так же как о том, что она из себя представляет. Вчера вечером мне не хватило духу. Мне следовало рассказать тебе о том, что случилось. Она устроила это представление, потому что поняла, что я тебе ничего не сказал.
— Как ты можешь говорить с такой ненавистью о бедном ребенке…
— Будешь ты меня слушать или нет? И все время помни, что я не держусь ничьей стороны. Я просто невинный прохожий, в которого все постоянно стреляют.
И он рассказал ей. Он знал, что не сможет сделать этого деликатно, потому что тогда она откажется ему поверить. Это должна была быть шоковая терапия. Резкие слова. Факты. Он выложил все. Про ее игру с банными полотенцами. Ее рассказы о Робе Рэйнсе. О ее репутации в обществе. О ее лживости, Он всегда хорошо запоминал диалоги, то, как люди особенным образом связывают слова между собой, так что его пересказы всегда были убедительны. И после того, как он в красках изложил ей историю двух своих визитов на «Скиммер III», он повторил свои разговоры с Ширли, с Дебби Энн за завтраком и, наконец, с Троем.
Мэри была раздавлена. Она сидела на больничном стуле и, опустив голову, смотрела на зеленые плитки пола.
— Проверь, все это правда, — сказал он ей. — Обычно говорят, что жена или муж обо всем узнают последними. Черт, родители обо всем узнают последними! Я насмотрелся на это. Я видел таких в суде. Они стоят там, ничего не понимая, и твердят судье: «Но Томми всегда был таким хорошим мальчиком». Или «Джейни всегда была такой милой и вежливой со всеми». Дебби Энн совершенно наплевать на то, что она тащит тебя в жуткую грязь, когда требует, чтобы ты подала в суд за изнасилование на своего собственного мужа. Она думает только о том, чтобы поквитаться с Троем за то, что он избил ее. Она вовсе не беззащитная маленькая деточка, Мэри. Извини. Она женщина, вышедшая замуж и разведенная, праздная, пустая и, боюсь, порочная. Обожание, которым ты ее окружила, вовсе не было полезным ни для тебя, ни для нее.
Он остановился. Она сидела неподвижно, только пальцы перебирали подол юбки.
— С тобой все в порядке?
Она подняла голову и посмотрела на Майка. Ее лицо выглядело отупевшим, опухшим. Линии около рта стали глубже.
— Неужели у меня нет ничего? Совсем ничего?
~~~
Она провела с дочерью несколько больше времени, чем он предполагал. Майк начал беспокоиться. В фургоне стало так жарко, что он вышел и встал в тени большой пальмы на краю стоянки.
Когда он увидел, что она идет, зрелище это заставило его приободриться. Она шла широкими шагами, с высоко поднятой головой, солнце ласкало ее гладкие темные волосы и усталое лицо. Она двигалась с такой стремительностью, что на расстоянии ей можно было дать не сорок два, а двадцать пять. Но когда она подошла ближе, возраст стал все-таки заметен. Когда женщина входит в пору зрелости, ее красота становится совершенно иной. Мэри шла, высоко задрав сильный подбородок, рот ее имел такое выражение, как будто бы она попробовала что-то несвежее.
«Это выражение задетой гордости, — подумал Майк. — Она мужественный человек».
Он пошел с ней в ногу.
— Извини, что я так задержалась, — сказала она. — Я наткнулась на Сэма в лифте. Ее будут оперировать завтра. Хирург посмотрел на рентгеновские снимки и сказал, что считает возможным заново собрать ее скулу так, что лицо не будет перекошено. Сотрясение мозга незначительное. Результаты анализов хорошие.
