— Минуточку, — спокойно произнес Хаас. — Садитесь, мистер Роденски. Я думал, вы просто журналист.
— Разговор окончен.
— Из вас получился бы чертовски хороший бизнесмен. Вы еще можете этим заняться.
— У меня нет к этому интереса.
— Да?
— Я просто собрал воедино факты и подозрения, Хаас. Немного побегал. Только и всего.
— Только и всего, — с горечью повторил Хаас. Казалось, он пытается что-то для себя решить. — Хорошо. Мне ничуть не повредит, если я признаю, что готовится еще кое-что. Когда все взорвется и пыль уляжется, Джеймисон выйдет из игры, но без катастрофических потерь, а я ухвачу себе кусочек побольше. Таких денег стоит подождать. Так вот что я вам скажу. Наймете вы детектива или нет — я могу работать против вас и создавать вам чертову кучу проблем тем или иным образом. Или же я могу работать вместе с вами, и тогда мы все уладим.
— Что у вас на уме?
— Я разделю с вами риск. Мы вложим по сто пятьдесят с каждого, слышите? Мы переделим акции. Одну треть получите вы, одну треть — я, одну треть — Джеймисоны. Вы и я — мы вместе выправим положение.
— Нет, спасибо.
— Почему нет?
— Мистер Кори Хаас, я не доверил бы вам и десятицентового ведра воды, если бы мы оба горели.
— С людьми так грубо не разговаривают, мистер Роденски.
— Я могу сказать еще грубее.
Хаас улыбнулся:
— Вы здесь новый человек. Джеймисон тоже новый. У вас нет ни малейшего представления о том, кто здесь всем заправляет. Вы просто приобретете себе массу проблем. Хотите — двигайте вперед, журналист. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что тремя сотнями тысяч здесь не обойтись.
— Мы можем попытаться, — сказал Майк и ушел.
~~~
Он позвонил Пурди Эльмару из будки в аптеке. Через час они сидели на переднем крыльце Пурди, держа в руках по стакану бурбона. Старик производил впечатление силы, мощи, не свойственной его возрасту. А голос его был другой — надтреснутый, старческий, слабый. В нем не было сердечности. Он смотрел вперед на шоссе, его лицо было неподвижно.
— Возможно, впечатление, которое у меня сложилось, совершенно ошибочно, мистер Эльмар. Так что я сберегу и свое, и ваше время, если начну с вопроса. Интересует ли вас «Хорсшу-Пасс истейтс»? И с какой стороны?
Наступило долгое молчание. Старик сплюнул через перила.
— Продолжайте.
— Как я говорил вам, я журналист. Бывший журналист, по крайней мере. Я взял множество интервью. Я слушаю, что люди говорят и как они это говорят. Я все запоминаю. Я хочу вам пересказать практически слово в слово разговор, который был у меня сегодня с Кори Хаасом, настолько точно, насколько смогу. Для вас не имеет значения, зачем я пошел к нему. Но я это сделал. И вот о чем мы говорили.
Когда Майк закончил, несколько минут стояло тяжелое молчание.
Пурди Эльмар встал, подошел к столу, снова наполнил свой бокал, медленно, аккуратно. Он вернулся к креслу, сел и произнес:
— Наливайте себе, сколько захотите.
— Спасибо.
— Одна вещь. Этот мальчик Рэйнс упоминал мое имя?
— Нет. Это была просто догадка.
— Никогда не любил газетчиков. Жизнь посвятил тому, чтобы мое имя не попало в газеты. Каждый раз, когда открываешь газету, оттуда тебе ухмыляются одни и те же дурацкие рожи. Так что никогда ни с кем из них не встречался. Зачем вы пришли ко мне с этим?
— Мне показалось, что это хорошая идея. И кто-то сказал мне, что вы не… бессердечны.
— Да? Может, и так… Одна треть ему, одна треть вам, одну треть Мэри Кэйл и ее мужу? Мило. Но вам это не понравилось? Я знаю, что вы мне рассказываете в точности так, как было, потому что все это очень похоже на Кори. Чего вы хотите?
— Мне нравится Мэри. Мне не нравится Рэйнс, мне не нравится Хаас.
— Мне нет необходимости любить людей, которые делают для меня деньги. Так вы просто бродите по свету и делаете добро?
— Назовите это так.
— Вы могли бы получить хорошую прибыль. Они с удовольствием взяли бы вас в долю. Мэри, во всяком случае. Славная девочка. Много лет не видел ее. Это все деньги, что у вас есть?
— Да, сэр.
— Смешно, что вы хотите рискнуть ими, вложив во что-то, в чем вы ничего не смыслите.
— Деньги не очень важны для меня. Когда были важны, у меня их не было. И я прекрасно без них обходился.
