Хотя в клубе работал штат из шестнадцати человек, а ежемесячные счета готовились на самом современном бухгалтерском оборудовании и вступительный взнос заставлял нового члена трижды задуматься, завсегдатаи его по-прежнему настаивали на том, что здесь по-настоящему домашняя обстановка.
Ушлый и высокооплачиваемый молодой менеджер клуба, выпускник Корнелльской школы гостиничного бизнеса, которого члены клуба просто звали Гас, за время своей работы умудрился создать себе репутацию незаменимого. Гас был особенно искушен в подборе для работы барменов и официанток, которые умели вести себя с членами клуба достаточно непринужденно, чтобы их запомнили и полюбили, но никогда не переступали за невидимую черту протокола и не фамильярничали. Гас и остальные никогда не обсуждали с посетителями других членов клуба, никогда не допускали личных отношений с клиентами, уверенно лавируя в узком пространстве между подобострастием и грубостью, и выбивали каждый цент, который только могли.
В день первого визита в «Ки-клуб» Майка Роденски сборище было многолюдным и неформальным. Апрель уже перевалил за середину. Большинство отдыхавших в короткий зимний сезон разъехались. Гостей тоже было немного. Все рассказывали друг другу, как чудесно, что сезон закончился и можно расслабиться и развлечься с друзьями. Ночной воздух благоухал. Подкрашенные световые пятна на стволах пальм перекликались со звездным сиянием над головой. Подходили яхты, на которых шумели частные коктейльные вечеринки. Главный бар был окружен тройной стеной посетителей. Слышались ровный гул разговоров, и мягкий шорох прилива, и хлопанье дверей машин на автостоянке, и писк поджарившихся на солнце детей, и невнятное бормотание подростков, и звяканье ножей и вилок пришедших поужинать, и быстрые движения официанток, и звон бокалов, передававшихся из рук в руки. Иногда взрывались смехом матроны или раздавался шумный всплеск в освещенном бассейне.
Майк, у которого кружилась голова от наплыва народа и шума в баре, где кондиционер тщетно пытался разогнать зверскую жару, медленно пробрался к боковой двери и вышел на широкое крыльцо. Он посмотрел через окно. Шорты, майки, вечерние и коктейльные платья, купальники. Сияние глаз, блеск зубов, сверкание драгоценностей. Загорелые тела: коричневые, цвета жженого сахара, цвета красного дерева. Открытые плечи, шеи и бедра.
— Вот он! — раздался поблизости веселый голос, и Майк, повернувшись к окну спиной, увидел в свете, падающем из окна, Дебби Энн рядом с исключительно красивой брюнеткой с челкой, густыми черными бровям, нахальным взглядом и большим требовательным ртом. — Наблюдаешь за змеиным клубком, Майк?
— Мне не дали списка участников. Не могу опознать игроков.
Обе девушки были в сшитых на заказ свободных брюках и пляжных кофточках. Одного роста, обе с бокалами в руках, слегка подвыпившие.
— Ширли, это Майк Роденски, он у нас гостит. Майк, это Ширли Макгайр. Майк и я… я чуть не сказала, что мы живем в одной комнате. В одном крыле. Мы оба живем в гостевом крыле. У нас одна ванная комната. Это нас очень сближает, не так ли?
— После тебя там настоящее болото. Это все равно, что жить в женском общежитии. Духи, пар, волосы в раковине. Мыло.
— Стало быть, я чистая, но неаккуратная. Я говорила тебе, Ширли. Он подкупающе честный мужчина.
— Приятно знать, что такое существует, — откликнулась Макгайр. У нее был почти баритон. Контраст с детским голоском Дебби Энн ошеломлял.
Из темноты неожиданно появился Роб Рэйнс:
— Я повсюду искал тебя, Дебби. Добрый вечер, мистер Роденски.
— Привет, любовничек, — язвительно проговорила Дебби Энн. — Ширли, мне не особенно интересно знакомить тебя с мистером Рэйнсом, но полагаю, что тут ничего не поделаешь. Ширли Макгайр. Ну, почему бы тебе не пойти куда-нибудь поплавать или заняться чем-нибудь еще? Попробуй подцепить одну из девочек.
Рэйнс принял вид оскорбленного благородства.
— Пожалуйста, Дебби Энн. Мне хотелось поговорить с тобой наедине.
Дебби Энн повернулась к Ширли.
— Мне придется уделить ему пару минут, Ширли. Отведи Майка к Девансам. Я потом к вам подойду.
