"Муж", подпрыгивая на широко расставленных ногах, высоко подняв копье, внезапно бросился на "любовника" и швырнул его на землю. Каждое движение, даже падение "любовника", было выдержано в ритме танца.
Когда "муж" занес копье над поверженным соперником, он тоже сделал это в ритме танца. Он снова и снова набрасывался на соперника, и на его лице была написана такая ярость, что не верилось, будто он играет. Изо рта у него вырывались свирепые крики, которые подхватывала толпа.
"Любовник" поднялся с земли. Соперники начали бороться, обхватив друг друга руками. "Любовник" снова упал. Его голова ритмично покачивалась из стороны в сторону, опускаясь все ниже и ниже.
Женщины в центре площадки продолжали танцевать, не обращая никакого внимания на поединок.
Мужчины подхватили выкрики воинов с копьями, сопровождая их последними, неистовыми прыжками.
А на краю площадки три старухи-австралийки пели и пританцовывали, поднимая облако пыли:
- А-а-а-а...
Пора была открывать хижину. Танцоры с криками столпились вокруг нее, передние прошли в дверь. Гирлянды колыхались на ветру. Алые цветы гибискуса поникли от жары. Наступила передышка.
Затем люди вышли из хижины. Все двинулись к столу, пританцовывая на ходу. Мы с мистером Сиднеем последовали за ними.
Характер танца изменился. Крики и прыжки теперь выражали радость и веселье. Приближался кульминационный момент. Крики стали громче. Мужчины высоко подпрыгивали, расставляя при этом ноги и сводя их вместе у земли. Женщины подпрыгивали, разводя руки в стороны.
А позади них три старые австралийки все размахивали руками и пританцовывали. Пот струился по их морщинистой коже.
Когда шум стал нестерпимым, а неистовые движения танцующих достигли предела, все вдруг остановились. Все звуки стихли, все движения прекратились. Люди упали на колени, сложив руки в молитвенной позе.
Наступила глубочайшая тишина. Я замер, невольно задержав дыхание.
- Они молятся, - сказал мне мистер Сидней. Позади коленопреклоненных фигур три старухи снова стали петь и пританцовывать:
- А-а-а-а...
Жизнь опять вступила в свои права.
Мне обещали, что вечером аборигены покажут некоторые из своих обрядовых танцев.
Судя по тому, что я видел в Орукуне, танцы аборигенов, как правило, навеяны природой. У них есть танец крокодила, танец голубя, танец рыбы...
Все эти танцы исполняет большая группа танцоров, так сказать кордебалет, и солисты. Во время каждого танца делают небольшие перерывы; исполнители отдыхают и разговаривают друг с другом.
У исполнителей главных ролей способность передать содержание средствами танца сочетается с актерским дарованием. Они в равной мере и танцоры и актеры: танцуя, аборигены широко прибегают к мимике. Исполнение главных ролей доступно далеко не всем. Для этого надо много тренироваться. Некоторым исполнителям удаются танцы только одного определенного характера, в чем я получил возможность убедиться.
Отдельные па требуют от танцоров большой ловкости. Тренировка начинается еще в детском возрасте.
Я удивился, что аборигены выбрали для танцев площадку прямо перед хижинами. Мужчина, которого я спросил об этом, объяснил, что они хотели избавить меня от утомительного пути.
По краям площадки под пальмами расположилось много людей. Свет газовых фонарей падал на плечи и лица девушек. Они мелодично переговаривались между собой. На лежавшем перед хижиной бревне сидел юноша, держа за руку девушку. Обрывки разговора, смех, шелест пальмовых листьев как бы сливались в одну мелодию.
Тут я заметил Шарка. Он медленно вышел из темноты и сел неподалеку от меня, обхватив ноги руками. Шарк искоса поглядывал на меня, не поворачивая головы. Я протянул ему сигарету. Он схватил ее, бросив вокруг себя быстрый взгляд, словно опасаясь, что кто-нибудь захочет отнять у него эту сигарету. Мистер Сидней, сидевший рядом со мной, тоже заметил Шарка.
- А, Бентинк тут! - воскликнул он. - А где же твои жены?
Шарк улыбнулся и оглянулся на трех женщин, сидевших позади него. Сидней включил принесенный им с собой фонарик и пошел поговорить с женщинами. Когда свет упал на их лица, я увидел, что они смеются, сверкая белыми зубами. На коленях они держали спящих детей. Одна девчушка лежала на песке, свернувшись клубочком, как щенок. Женщины подняли руки над головой, приветствуя миссионера. В трепещущем свете фонарика их розовые ладони напоминали мотыльков.
