Детям легче, если они точно знают, чего от них ждут и какие будут последствия, говорила мисс Делэнси, с легкостью отметая тот факт, что, если Лоуэллу четко обозначить границу, он переступит ее в ту же секунду, можно даже не сомневаться.
Родители решили, что границу лучше оставить размытой и постараться скрасить Лоуэллу трудный период. Дом лопался от любви к нему, его любимой еды, любимых игр и книг. Мы играли в “Руммикуб”. Слушали Уоррена Зивона. В чертов Диснейленд ездили. Лоуэлла это только бесило.
2
Не думаю, что анализ мисс Делэнси был неверен – скорее неполон. Она упустила из виду общее разъедавшее нас горе. С нами больше не было Ферн. Ее отсутствие вылилось в разные страхи, недопонимания, предательство – тугой гордиев узел трудностей в общении друг с другом. Но оно ощущалось и само по себе. Ферн любила нас, наполняла дом шумом и красками, теплотой и энергией. Она заслуживала того, чтобы по ней скучали, и мы скучали ужасно. Похоже, за пределами нашего дома этого не понимал никто.
Поскольку старая школа не давала мне ощутить, как я нужна и ценима (в чем я по общему мнению нуждалась), в первом классе меня перевели в хипповскую школу на Второй улице. Тамошние дети отнеслись ко мне не лучше прежних, но вот обзываться у хиппи не разрешалось. Зато Стивен Клэймор научил детей почесываться подмышками, что они иной раз и проделывали – то есть вроде бы ничего такого и не делали. В итоге взрослые, включая моих родителей, решили, что теперь мне легче, и успокоились. В первом классе была чудесная учительница мисс Рэдфорд, которая искренне меня любила. Мне досталось играть курицу в “Рыжей курочке” – бесспорно главную, звездную роль. И всё, мама убедилась, что я цвету и пахну. Ступор у нее сменился исключительным душевным подъемом. Лоуэлл и я в полном порядке. На самом деле, мы ведь такие хорошие дети. Умнички. Уж по крайней мере абсолютно здоровы. За черной полосой всегда следует белая.
Есть ли на свете более одинокий литературный персонаж, чем рыжая курочка?
Думаю, мама с папой предупредили в школе, чтобы со мной не говорили о Ферн, потому что обычно, столкнувшись с социальными различиями и препятствиями, учителя сочувственно закатывают глаза и бросаются на помощь.
“Шанайя угостила нас капкейками на свой день рождения, но Тэмми их есть нельзя, потому что у нее аллергия на пшеницу. Сегодня мы узнаем, где растет пшеница и какие продукты ее содержат. А завтра мама Тэмми принесет нам на пробу капкейки из рисовой муки. У кого еще есть на что-нибудь аллергия?”
“Сегодня первый день месяца Рамадан. Когда Имад подрастет, он будет соблюдать правило Рамадана – поститься каждый день от восхода до захода солнца. Поститься – значит ничего не есть и пить только воду. Период Рамадана зависит от луны, поэтому меняется каждый год. Давайте нарисуем себя в виде космонавтов, идущих по Луне”.
“Дэ Чжун не говорит по-английски, потому что его семья из Кореи. Сегодня мы попробуем найти Корею на карте и выучить несколько слов по-корейски, чтобы не один только Дэ Чжун учил новый язык. Вот как сказать по-корейски «Добро пожаловать, Дэ Чжун»”.
Мое детство в компании Ферн канвой для очередного урока не стало – трудно поверить, что это могло произойти без специального внушения.
Папа советовал мне, как поднять социальный статус. Людям нравится, сказал он, когда их движения повторяют. Если к тебе прижимаются, чтобы поговорить, делай то же самое. Садись нога на ногу, если так сидят другие, улыбайся, если они улыбаются и т. д. Поэкспериментируй в школе (но осторожно, если твой маневр заметят – не сработает). Совет был дан из лучших побуждений, но до добра не довел, слишком уж хорошо он вписывался в историю девочки-шимпанзе: обезьяна видеть – обезьяна делать. Ну и, вестимо, осторожный подход я запорола.
У мамы была теория – я слышала через стенку. Чтобы нормально чувствовать себя в школе, объясняла она папе, не обязательно иметь много друзей, но один друг необходим. В третьем классе я недолго как бы дружила с Дэ Чжуном. Он не разговаривал, но я легко поддерживала разговор за обоих. Он обронил рукавицу, а я подобрала и вернула. Мы вместе ели ланч, по крайней мере за одним столом, а в классе его посадили за соседнюю парту: предполагалось, что, болтая обо всем подряд, я помогу ему выучить язык. По иронии, он преуспел в английском совершенно независимо от моего трепа, а едва заговорив, стал водиться с другими детьми. Наша связь была прекрасной, но недолгой.