– Отдайте! – вскрикнул Тим.
Поднявшийся мужчина не обратил на него никакого внимания, как, впрочем, и первый. Они стояли и попеременно глядели то на поблескивающую полоску, то друг другу в глаза. Казалось, они изобрели телепатию, так долго они не проронили ни слова. Это предположение было недалеко от истины. Приблизительно одинаковые образы проносились в их головах.
Тим больше не просил отдать нож, понимая, что это глупо и бесперспективно.
– Когда? – спросил один из мужчин.
Второй ответил странно:
– Напролом не получится. Они всегда готовы, когда дверь открывают.
– Выбора нет. Надо пробовать. Когда?
– Надо притвориться сломленными…
– Когда?! Не сегодня завтра и нам ноги на холодец отпилят, – нетерпеливо все спрашивал мужчина.
– А кто им за остальными ходить будет?
– Да вон, они детям скажут… – махнул в сторону Алены и Тима мужчина.
– Ага, так они и подняли того же Анатолия…
– Не важно… Надо сегодня! – требовал мужчина.
– Да не получится! Не получится напролом. И ты, и я сколько не жрали? У меня вообще башка не варит. Кружится и болит…
– Скоро они тебе ее вообще отпилят и твои мозги сожрут…
Слушая их, Тим впадал в панику. Он понял, что означают отпиленные руки и ноги. Вспомнил дурацкий анекдот про свинью на трех ногах, так как хозяйка не хотела всю ее резать из-за холодца. Анекдот превратился в страшную сказку, а сказка – в реальность. Алена тоже знавшая этот анекдот и видевшая перед собой все то же, что и Тим, никак не могла поверить, что такое возможно…
А мужчины продолжали спорить:
– Ты хочешь уйти отсюда на своих двоих?
– А ты?
– Тогда давай не парь мне и себе мозги, и сегодня попытаемся.
Казалось, первый согласился. Он огляделся на полутрупы вокруг, и второй, распознав его невысказанный вопрос, ответил:
– Если мы не уйдем, то станем такими же… И эти вот, – он кивнул на Тима и Алену, – будут тебя к очку таскать волоком…
Вздох… тяжелый взгляд на детей…
– Я понял… Никто никого не тащит и не ждет…
Подкинув нож на руке, второй сказал:
– Детей по-любому вытаскиваем…
– Тогда и сами не выберемся…
Поняв, что сейчас решается их судьба, Тим и Алена, еще не вышедшие из ступора, тихо пробормотали:
– Дяденьки… возьмите нас с собой…
– …пожалуйста.
Дяденьки решили в их пользу.
Вечером открылась дверь. Какое-то время никто не входил. Наконец вошел парень с ключами и, посмотрев на нары, на которых спали мужчины, сказал кому-то в коридор:
– Успокоились эти… Заходите.
Зашло еще несколько человек. Расторопно, явно имея опыт, подхватив человека с одной оставшейся рукой, они вышли, а вернувшись, подхватили еще один застонавший некстати обрубок человека. Алена и Тим еле сдержали плач, изображая из себя уставших и уснувших детей.
Дверь закрылась, и Тим приподнял голову, чтобы увидеть мужчин. Казалось, они и в самом деле спят. Через несколько минут рассматривания их Тим услышал:
– Башню убери, пацан… запалят в глазок…
Тим так и не понял, кто из мужчин это сказал, но голову прижал к доскам нар. Алена, лежавшая перед ним, спиной к мужчинам, сквозь приоткрытые глаза вопросительно посмотрела на Тима. Тот пожал плечами и просто стал, как уже привык, разглядывать лицо девочки. Ему только сейчас пришла в голову мысль, что они никогда не смогут теперь расстаться в этом безумном мире. Они так много прошли вместе. Если, конечно, доживут до этого потом… Если их не сожрут по частям людоеды, вырвавшиеся со страниц страшной сказки…
Он уже почти уснул, когда дверь снова открылась с характерным грохотом. Снова никто не поспешил войти. Опять, как в прошлый раз, вошел первым парень с ключами и позвал носильщиков. Опять унесли два тела. Из калек осталось семеро, включая того, кого мужчины носили до отхожего места.
Была практически ночь, когда Тима разбудил грохот открываемой двери и пьяный гам, ворвавшийся в камеру, пропитанную кровавыми страданиями.
На этот раз людоеды вели себя наглее.
– Ну, кого? – спросили носильщики у ключника, и тот указал на два обрубка недалеко от мужчин.
– А может… – Тим понял, что показывают на него и его Алену. Он даже ощутил жадные взгляды.
– Нет, – ответил ключник. – Надо этих… а то подохнут вконец…
