Мы помним и не забудем! - страница 15
Каждые сутки на Мудьюге смерть уносила по несколько жертв. Умершие ночью до утра оставались лежать в бараках, между живыми. Французский сержант, входя по утрам в барак и коверкая русскую речь, спрашивал: «Сколько большевиков сегодня капут?» А смерть приходила для многих. Только за девять месяцев, к июню 1919 года, на кладбище насчитывалось сто два креста, причем многие попали в общую могилу. В последние месяцы существования мудьюгской каторги смертность значительно возросла.
Летом 1919 года французская администрация и гарнизон Мудьюга были заменены белогвардейцами. У интервентов уже горела почва под ногами, они были вынуждены спешить убраться по домам. Белогвардейцы с неменьшим усердием продолжали начатое колонизаторами преступное дело.
Неимоверные лишения, неслыханный по произволу режим военно-каторжной тюрьмы не сломили у советских людей мужества, преданности делу большевистской партии и Советской власти, сыновней любви к Родине, ненависти к иноземным захватчикам и белогвардейщине. Наоборот, обреченные на смерть советские люди прониклись еще большей решимостью бороться и побеждать или погибнуть в схватке с врагом.
Наиболее инициативные и смелые из каторжан повели подготовку, казалось бы, немыслимого к осуществлению предприятия — восстания и побега. Большевики — бывший военный моряк, председатель Архангельского уездного исполкома П. П. Стрелков и взятый в плен под Архангельском в результате измены военспецов комиссар красноармейской части Г. И. Поскакухин возглавили подготовку восстания.
Г. И. Поскакухин.
По плану, разработанному организаторами восстания, необходимо было организовать и зажечь решимостью вырваться на свободу более стойких заключенных. Намечалось внезапным нападением обезоружить конвой, охрану и администрацию, и, вооружившись, переправиться с острова на материк, затем с боем пройти по тылам противника и соединиться с частями Красной Армии.
Доходившие до каторжан слухи о переводе их в каторжную тюрьму, которая открывалась в заброшенном рыбачьем становище Иоканьга на Мурманском побережье, побуждали спешить с восстанием. Восстание назначили на 13 сентября, но, настороженное внимание администрации и произведенные ею обыски, показали, что каким-то провокатором сделан донос. Восстание было отложено. Утром 15 сентября П. П. Стрелков переслал Поскакухину записку: «Почему отложено? Я требую — или сейчас или будет поздно!» Поскакухин ответил: «Сегодня в час дня обезоруживай свой конвой».
Пришло назначенное время, и вот, наконец, у барака раздался условленный выстрел — там был обезоружен часовой. В этот же момент находившийся на работе вне барака тов. Стрелков вырвал винтовку у охранявшего их группу конвойного и подал команду открывать каторжанский барак. Тут же обезоружили часового на вышке. Остальные часовые в растерянности побежали к дому охраны и повели обстрел по баракам. Заключенные, обстреливаемые охраной, выбегали из барака, лезли через проволочные заграждения, но большинство их, несмотря на уговоры и требования Стрелкова и Поскакухина, под влиянием действовавших теперь открыто провокаторов и малодушных не выходило из барака, а время истекало. Тогда Стрелков и Поскакухин с пятьюдесятью человеками бросились в атаку на охрану, но охрана успела оправиться от растерянности и усилила обстрел. Теряя товарищей убитыми и ранеными, атакующие отступили.
Шестьдесят человек вырвались из-за проволочных заграждений к берегу пролива. На карбасах крестьян, перевозивших с острова сено, бежавшие переправились на материк. Переправа проходила не одновременно и в разных местах, бежавшие оказались разделенными на две группы. В группе товарищей Стрелкова и Поскакухина находилось тридцать два человека, в другой остальные.
Группа Стрелкова и Поскакухина после неимоверных лишений, потеряв в пути двух обессилевших товарищей, пройдя сотни километров лесами и болотами, вышла в расположение красноармейских частей Пинежского фронта.
П. П. Стрелков.
Бывшие узники «острова смерти» Мудьюга, еле поправившиеся, вступили в ряды Красной Армии, а некоторые были направлены на партийную и советскую работу.
