— Леха, потом доспишь. Агрегат нужно принять.
Заспанному Трофимову слили, он умылся и слегка проснулся. Двинулись принимать радиотехнику и батареи. На дополнительную батарею требовалась еще одна подпись. Женька опять пошел по этажам. Извиняясь и поправляя очки, нажимая на «московская группа» и «сами понимаете». Дважды натыкался на Попутного: майор то курил с каким-то штатским солидным товарищем, то что-то рассказывал в кабинете — доносился уверенный говорок и смешки слушателей. Когда Земляков вернулся с дополнительной «визой» на требовании, радиотехник ругал Леху:
— Да ты вообще-то работал на «Север-бис»?[62] Где вас таких учат?
— Товарищ старший лейтенант, у меня сержант контужен, да еще не спал двое суток, — вступился Женька. — Люди у нас стойкие, но все-таки живые.
— Вот вы с контуженым на сеансе и будете мучиться. Ладно, пусть расписывается…
Потянулась бодяга с оформлением шифроблокнота и прочей сложной и малопонятной радиобюрократией. Женька сидел на неудобном ящике и размышлял: зачем Попутный именно так все обставляет? Нет, погонять сопляка-лейтенанта по кабинетам — это святое. Собственно, и не поймут майора, если его бойцы будут прохлаждаться, а сам старший опергруппы будет по этажам скакать. Вот на кой черт нужна радиостанция и зачем нужно так засвечиваться? Зная таланты майора-клоуна, можно не сомневаться, что свежую форму, оружие и паек Попутный мог бы практически в любой войсковой части выцыганить. Зачем ему реклама и шум нужны? Тщеславие майорское в иной плоскости сосредоточено (кстати, совершенно неясно в какой). Но настойчиво «светит» он и себя, и Землякова. Радиста-водителя можно не считать — он случайно приписанный, следовательно, с Лехи какой спрос. Неужели Попутный какую-то свою многоходовку строит? Используя всех, кто под рукой оказался? Но зачем же Маринку так лицом в грязь тыкать? Нужно, чтобы она сорвалась? Или наоборот, пусть сейчас дотла выгорит, тогда манипулировать будет легче?
Оказывается, забыл Земляков, какие к «Северу» батареи увесистые. А ведь совсем недавно было…
— Леха, я тебя к машине провожу, «сидоры» возьму. Обещали, что кладовщик на продскладе к 17.00 будет.
— Товарищ лейтенант, нехорошо выходит. Мы там сидим, а вы выписываете, таскаете…
— Мне практика нужна, — пробурчал Женька. — Ты рацию проверяй, освежи в памяти. Отвык небось.
— Извините, мне бы в общих чертах понять, с кем связь держать надо будет.
— Понятия не имею.
На Декабристов Земляков сгонял на попутной машине. С маскхалатами проблем не возникло. Выдала форму этакая дородная строгая тетенька с ручищами как у тренированного самбиста. Наверное, ни один десяток полицаев в тылу врага передушила.
Впрочем, к очкарику-лейтенанту тетка отнеслась снисходительно, даже испрошенную саперную лопатку, не указанную в требовании, поворчав, выдала.
Вернулся Женька на той же попутке. Рассказывал водителю о том, как финнов из Выборга вышибали. Хорошо, что отвлекся, — на ленинградские улицы смотреть было тяжко.
Личный состав сидел в «Диверсантке» приводил в боевую готовность полученное оружие, но морды у всех троих были красные, злые, — как пить дать, опять вели историко-политическую дискуссию.
— Вроде и дело у вас, а все отвлекаетесь, — печально сказал Женька. — Я все понимаю, но товарищу старшине можно бы и подсказать, что у нее нос в солидоле.
— Это не солидол, товарищ Земляков, а пушечное сало[63], — резко сказал Коваленко.
Шведова принялась утираться чистой портянкой.
— Так точно, пушечное, товарищ старший лейтенант, — поправился Женька. — Вот, теперь и на ухе. Разрешите приступить к получению продуктового пайка?
— Да иди, иди, — пробурчал Коваленко, заглядывая в ствол новенького пистолета.
— А оно тама ведра воды не найтить? Отож очень полезно горячи головы остужать, — заметил Торчок.
— Если вы еще вглубь копнете, то брандспойт тянуть придется, — заметил Женька.
И Шведова, и старлей враз заскрипели зубами. Земляков, вытряхивая на ходу вещевые мешки, поспешно отступил под защиту стен Большого Дома.
Склад был открыт, правда, вместо копченой колбасы, значившейся в требовании, всучили сомнительный шпик. Женька намекал на санкции из центрального аппарата, но колбасы, по-видимому, действительно не было. Зато за финскую зажигалку удалось выменять три плитки шоколада «Кола». Продовольственный лейтенант клялся, что ценный продукт списан исключительно из-за помятой и подмоченной коробки, а так свежий и нормальный…
