Но проскочить к своему «подкроватному» дому не удалось. Хорошо, у двери подъезда замер, прислушался — шаги уже рядом топотали.
Почему на ступеньку плюхнулся, а не вверх по лестнице рванул, Женька и сам бы не объяснил. Наверное, потому что шаги легкие были…
Когда дверь распахнулась — на лестничных ступеньках сидел парень в военной форме и деловито ковырял конец провода. Баба, рыжеватая, встрепанная — такую бы где-нибудь в Касимово Женька встретил, и не оглянулся, — замерла. Под мышкой у нее было что-то свернутое. Похоже, мешок. Наконец, финка что-то вопросительно пролепетала.
— Sie gehen weg, hier arbeiten die Pioniere[47], — строго ответил Женька, продолжая терзать провод.
— Minun on olla jopa hän pääsee asuntoonsa. Nouda laitettani[48], — настаивала тетка.
Женька вынул из кармана гимнастерки очки, нацепил на нос и мрачно оглядел посетительницу:
— Das ganze Quartal ist vermient. Die Minen, Sie verstehen?[49]
— Minen?! — с ужасом переспросила финка.
Подрывник нацелил на нее древние плоскогубцы, выразительно щелкнул инструментом…
Мешки тетка бросила на пороге. «Минер» послушал спешно удаляющиеся шаги, подхватил нежданный трофей, загрузил в мешок провод. Надо бы проскочить. Поймет не поймет, приведет солдат или нет, дожидаться не будем.
Через двор Женька пронесся с мешком на плече и ломиком в руках — типичный мародер. Между прочим, «шлепнут» без раздумий. Не та оперативная ситуация — шпион или нормальный грабитель, никто разбираться не станет.
Багаж мирно ждал под кроватью. Женька отдышался, размотал провод, обвернул вокруг баллонов, обрезал лишнее (исторические плоскогубцы жевали медь как тот бульдог столетний-беззубый). Конец провода Земляков запихал в щель между досками пола. Выглядело довольно убедительно. На первый взгляд, конечно. Но хватать «фугас» с налета редкий дурак рискнет. Силиконовую маску и регулятор пришлось спрятать в и так раздутую полевую сумку. Гидрокостюм и жилет-компенсатор Женька оставил в брезентовой сумище. Ладно, случись что, пусть разгадывают, что за кальсоны такие мудреные.
Разумнее всего было залечь под соседнюю кровать и вдумчиво ждать освобождения славного города Выборга. Но…
— «И чтобы избежать позора, я буду жить под кроватью целую вечность? Ведь это самый настоящий кошмар!» — пробормотал Женька. Цитата[50] была, конечно, детская, но вроде как уместная. «Был убит под кроватью» звучит как-то несерьезно. «В шкафу» — совсем уж анекдотично. Да и «фугас» мы демаскируем своим присутствием. Нет, надо осмотреться, определиться по дальнейшим действиям…
* * *
…Оживленно здесь было. В угловой дом, Женька, понятно, благоразумно не сунулся, выбрал следующий. Внутрь проскочил легко, зато теперь не выберешься. Тьфу, черт бы их взял. От «подкроватного» убежища три минуты дворами, а теперь сиди, жди непонятно чего.
Со второго этажа было видно финнов: пост перехватывал отступающих пехотинцев. Фенрих[51] и двое сержантов в рыло били не часто, просто загораживали дорогу, что-то говорили паникерам. По большей части финны мрачно кивали, пытались оправдаться и шли во двор. Там уже набилось человек тридцать. Унтер раздавал с повозки патроны, подбадривал солдат непонятными шутками. Стрелки криво улыбались, отшучивались. «Заградотрядчики» отлавливали только пеших, повозки и редкие машины беспрепятственно пропускали, хотя на иных сидели стрелки, явно не приписанные к данным транспортным средствам. Звуки боя приближались, на соседних улицах лопались серии мин, но было понятно, что бьют наши наугад, больше на нервы действуя. Собственно, как тут не нервничать? Женька осторожно снял одну из рам — лопнувшее стекло так и грозило рассыпаться. Вообще, ломик оказался инструментом весьма полезным, жаль в боевом отношении слабоватым. В принципе Земляков чувствовал себя уверенно — вода в кране была, успел погрызть найденные в буфете остатки то ли печенья, то ли кексиков — выглядели они неубедительно, и вряд ли такое лакомство бежавшие хозяева каким-нибудь крысиным ядом «припудрили». Иное дело банки с солениями — тут риск неуместен, хотя грибочки смотрелись аппетитно.
