Такси помчало их по улицам города к гостинице «Гринвичский меридиан», где им должны были заказать места. Алексей Юрьевич с ностальгически-мечтательной улыбкой глядел на хорошо знакомые ему лондонские пейзажи. А вот его спутники, хронически привыкшие к правостороннему движению континентальной Европы, инстинктивно не могли не напрячься, как нечто противоестественное воспринимая стремительный бег автомобиля по не привычной для них левой стороне дороги.
Поняв их состояние, Смирнов негромко рассмеялся.
– Здесь себя проще чувствуют те, кто никогда не сидел за рулем, – пояснил он. – А вот у тех, кто в Москве из-за руля не вылезает, бывает, мурашки по коже бегают – все же шиворот-навыворот. Ничего, пару дней по городу покатаетесь, и потом уже в Москве будете ежиться: да куда ж вы претесь не по той стороне?
Четырехзвездочный отель «Гринвичский меридиан» оказался зданием старой постройки, с архитектурой, радикально непохожей на ультрасовременный железобетонно-металло-стеклянный стиль. Этажи здания разделяли старомодные карнизы, окна с полукруглым верхом обрамляла фигурная каменная кладка, широкая платформа крыльца вела к козырьку, поддерживаемому колоннами. Вверх по стене от козырька шли фальшколонны с фигурными узорчатыми капителями, придавая зданию торжественный, монументальный вид.
– Вот типичный образчик так называемой «старой доброй Англии»… – указав на здание, скорее всего, возведенное в начале прошлого века, пояснил Алексей Юрьевич. – Ну что, товарищи джентльмены, идемте занимать свои апартаменты? – добавил он, предоставляя сумки гостиничному носильщику в синей униформе, чем-то напоминающей гусарский доломан.
Поднимаясь на лифте на четвертый этаж, Смирнов пояснил, что их номер общий, но разбит на три комнаты, поэтому достаточно высокий уровень комфорта будет обеспечен. Глядя на шествующих по гостиничным коридорам постояльцев отеля и обслуживающий персонал разных возрастов и оттенков кожи, Стас многозначительно хмыкнул:
– Прямо как у Маяковского, про мистера Твистера… Слева – малаец, справа – китаец…
– Тебя что, одолели расистские настроения? – рассмеялся Гуров.
– Да какой из меня расист… – Крячко, поморщившись, отмахнулся. – Просто у нас в Москве частенько слышу: понаехали! Вот бы их сюда привезти, чтобы посмотрели, что значит «понаехали» по-настоящему…
Слушая их диалог, Алексей Юрьевич, не выдержав, рассмеялся.
– Да, – покачал он головой, – за те годы, что прошли с тех пор, когда я здесь был последний раз, количество переселенцев из Азии и Африки увеличилось в разы. Ну, тут что поделаешь? Издержки самой старой европейской демократии, чрезвычайно толерантной и либеральной. Конечно, нация, замкнувшаяся в себе, обречена на вырождение. Но если страна стала проходным двором, то это тоже не подарок судьбы. Все уместно в меру. Впрочем, что нам об этом судить? Пусть над этим думают сами англичане…
Номер с высоченным потолком и впрямь оказался весьма просторным, как выразился Станислав, «хоть на велике катайся». Заняв две крайние комнаты, среднюю опера определили для их сопровождаемого – так им было бы легче отслеживать обстановку и, при необходимости, более оперативно реагировать на возможные форс-мажоры.
Приняв душ в просторной ванной комнате и сменив дорожную одежду на более светские костюмы, все трое отправились в соседний с гостиницей ресторан, стилизованный под старинную английскую харчевню. Еще в дороге Алексей Юрьевич выдал им по пятьсот фунтов «на мелкие карманные расходы», поэтому приятели чувствовали себя вполне состоятельными «сэрами». Когда они вошли в ресторанный зал, там было людно, шумно и весело. Сделав заказ – общение с официанткой велось через Смирнова, – приятели полезли в карман за деньгами, но тот остановил их, уведомив, что питание и разъезды по городу он будет оплачивать сам.
Когда, лавируя между столиками, к ним направилась официантка с подносом, Стас даже вытянул шею – то ли оттого, что так сильно проголодался, то ли потому, что хотел разглядеть полноватые, но стройные ноги молодой англичанки. Лев едва не рассмеялся, наблюдая за тем, как его приятель то и дело перебегает взглядом с тарелок на бюст официантки. Похоже, тот и сам никак не мог разобраться, что же в большей степени привлекло его внимание – блюда английской кухни или формы английской леди.
