Солнце клонилось к горизонту, когда, наконец, раздался протяжный гудок: пароход приближался к пристани Усть-Каменогорска. Пассажиры засуетились, завязывали мешки, закрывали чемоданы. Стал собираться и я. А пожилой продолжал сидеть. Когда пароход причалил к верхней пристани, поднялся и направился к выходу. Он шел, тяжело переступая по прогибавшемуся под ним трапу. Не знаю, заметил еще кто-нибудь, но мне это бросилось в глаза, и я не пошел домой, в Заульбинку. Свернул за угол первого от пристани дома и присел на стоявшую у ворот скамейку. В это время, сойдя на берег, пожилой осмотрелся, увидел извозчика, стоявшего в стороне, подошел, положил на телегу чемодан и они поехали в сторону переправы, а я направился к тебе. Повез его Афоня Бедарев, что живет на Артиллерийской улице…
Машуков вызвал Бедарева и допросил его. Тот рассказал:
— По пути я спросил толстяка откуда, мол, пожаловали. «Это неважно. Вот, возьми деньги и молчи», — буркнул незнакомец. Получив денег в два раза больше, чем положено, я умолк, стал понукать лошадь. Так и доехали до парома, стоявшего у крепости. Когда переезжали через Иртыш, уже темнело. Над городом сгустились тучи. Поднялся ветер, но вскоре стих. Пошел проливной дождь. Все выбоины и арыки переполнились водой. Черное пальто насквозь промокло и человек дрожал от холода. Заезжая в станицу, я спросил:
— До какого дома ехать изволите?
— Оставь меня здесь, сам найду! — ответил незнакомец.
Торопясь, я повернул было назад, но тут с левого переднего колеса слетела шина и я стал надевать ее. В окнах виднелись огоньки керосиновых ламп. Не переставая, лаяли собаки, а дождь все лил и лил. Пассажир же постоял немного, поднял тяжелый чемодан и пошел по скользкой дороге. Возле дома с соломенной крышей уверенно открыл калитку. Громко затявкала собака, но никто не вышел. Незнакомец поднялся на веранду, настойчиво постучал в окно и сразу же шагнул к большой дубовой двери…»
Из справки, приобщенной к протоколу показаний Бедарева, Андреевич узнал, что в день приезда толстяка к дому, где он остановился, Машуков послал красногвардейцев.
Рано утром незнакомец вышел из дома с черным чемоданом и быстрым, легким шагом направился к Иртышу. Здесь на берегу, ниже парома, его поджидал старый казак с лодкой. Он-то и перевез «гостя» на правый берег реки. Вскоре пароходом «Монгол» тот уехал в сторону Семипалатинска.
Хозяином дома, в котором ночевал неизвестный, был Виноградский Петр Иннокентьевич. В справке далее отмечалось, что Виноградский почти нигде не бывает, но его иногда навещают казачьи атаманы из окрестных станиц и офицеры из города.
— В Павлодаре ом действовал более открыто, — заметил вслух Андреевич. — Работал помощником атамана, а потом еще и уездным войсковым начальником. Здесь же совсем иначе, так сказать, с соблюдением конспирации. Но от людского глаза не скроешься!
Далее следовали документы, касающиеся операции по ликвидации антисоветского офицерского подполья в Усть-Каменогорске.
Операцию решено было начать с ареста капитана Юдина. Когда красногвардейцы Иван Новицкий, Кабидолла Кусманов и Сергей Гончаренко зашли к нему домой, старик, чистивший лошадей, спросил:
— Вам кого?
И, не ожидая ответа, добавил:
— Если Андрея, то его нет. Уехал!
— Как же нет! — удивился Новицкий. — Он же только что вошел в ворота. Вы, дедушка, за работой, видимо, не заметили.
Новицкий, Кусманов, Гончаренко прошли в дом и, предъявив хозяйке ордер, начали обыск. Новицкий открыл двери в кладовую и, увидев Юдина с револьвером в руке, отскочил в сторону:
— Руки вверх!
В ответ один за другим прогремели два выстрела. Юдин кричал:
— Убью всех! Уходите прочь!
Не отвечая ему, Новицкий полез по лестнице на чердак, откуда хорошо было видно Юдина, приказал:
— Сдавайся!
Юдин хотел было прижаться к стене, но выронил револьвер и нагнулся, чтобы взять его. В этот момент Гончаренко и Кусманов ворвались через открытую дверь в кладовую. Гончаренко схватил Юдина за правую руку, резким движением завернул ее за спину. Тут подоспел спустившийся с чердака Новицкий и поднял револьвер. Втроем они вытащили Юдина в сени.
