Снайпера и егеря — связистами и артиллеристами стали, штурмовые роты под погранцов косили. Без всякого излишества свои береты попрятали, нашили на гимнастерки пограничные петлицы, надели фуражки с зеленым верхом — вот и стали пограничники. А вот над "стрелками" тыловики постарались — выдали гимнастерки и бриджи всех цветов и оттенков, даже трофейных немецкие и венгерские в наличии имеются. Все стиранное и донельзя заношенное. Обувь — разбитые ботинки с обмотками. Вместо ранцев — драные вещмешки. Того и гляди расползется на моих "гигантах мысли". Интересно знать, где мои каптенармусы эти "лохмотья" хранили?! Хорошо хоть головные уборы у всех одинаковые — пилотки с зеленой красноармейской звездочкой, что у командиров, что у красноармейцев. И главное никто погонов не носит. Ну да ладно, надеюсь, что недолго им весь этот маскарад носить придется. Нормальное обмундирование должно быть у бойцов в ранцах. Придет момент поменяют. А пока пусть выполняют предписанное — поиграют в театр, лишь бы враг не догадался.
Несмотря на театральность действа — служба неслась, как следует. Начштаба с замполитом постарались. Охрана, служба ПВО и боевая учеба организованы. Оборонительные позиции восстановлены. Пусть мы и стоим во втором эшелоне фронта, но всякое в жизни бывает. Обезопаситься никогда не помешает.
То, что в бригаду не наведывалось начальство конечно странно, но с другой стороны это может объясняться — нежеланием привлекать излишнее внимание врага к нашей части и ее участие в предстоящей операции. Плохо только то, что всех подробностей ее я не знаю. Но, надеюсь, в штабе фронта или наш нарком товарищ Цанава исправит это недоразумение.
Чтобы не затягивать уже на следующий день мы с начштаба и Григорьевым выехали в штаб фронта.
— … Давненько тебя подполковник дожидаемся! Мы с Пантелеймон Кондратьевичем (Пономаренко) все глаза высмотрели — когда земляк вернется. А его все нет и нет! Он, видите ли, прохлаждается по наркомовским кабинетам!
— Не виноват я, товарищ комиссар госбезопасности 3 — го ранга. Где приказывают там и служу. То в одну сторону, то в другую приходится мотаться. Да и в наркомате я всего несколько месяцев проработал.
— Знаю. Все знаю Владимир. Это я так, для профилактики. Наслышаны мы о похождениях твоей бригады и на Кавказе и под Воронежем. С лета прошлого года о тебе сведения собирали. Авхимович * (Николай Ефремович, в 1940–1947 гг. секретарь ЦК КП(б) Белоруссии по кадрам) нам о тебе постоянно сообщал.
Хотели мы тут тебя комдивом сделать, а твою бригаду развернуть в дивизию Белорусской Особой армии. Опыт у тебя для этого достаточный. Ты же зимой прошлого года здесь, считай, полнокровной стрелковой дивизией успешно командовал. Хоть и числилась она по бумагам бригадой. Сколько у тебя тогда полков было?
— Шесть. Три стрелковых, артиллерийский. Еще два штрафников. Плюс три дивизиона бронепоездов, несколько отдельные батальоны и отряды самообороны евреев.
— Вот и я о том же. Вот не уехал бы отсюда точно комдивом или комкором стал.
— Я ж не по своей воле — по ранению. О Белорусской Особой армии даже и не слышал.
— Откуда бы ты о ней знал?! Ты в то время по горам скакал. Бандитов и предателей вылавливал, а потом почти сразу под Воронежем оказался.
В начале августа прошлого года, когда мы под Лепелем стремились прорвать фронт на соединение с Большой Землей, возникла идея создать Белорусскую Особую армию (РИ). Ее иногда еще национальной называют.
— По типу национальных частей РККА укомплектованных выходцами из Средней Азии и Кавказа или "Еврейского Легиона" (в РИ его так и не создали)?
— Да. Армия должна была укомплектовываться выходцами из Белоруссии. — Тогда я смысла в этом не вижу. Ведь подразделения Минской группы войск и так комплектовалась в первую за счет местных жителей — русских, белорусов, евреев, "зятьков", а так же военнопленных, освобожденных из фашистских лагерей.
— Формирование новой армии должно было вестись на территории России. Поэтому хотели привлечь в войска тех белорусов, кто с началом войны был эвакуирован вглубь страны, а также выселен в Сибирь или сидел за преступления в лагерях на территории России. Еще рассчитывали на белорусов бывших солдат Польской армии из числа тех, кто не ушел с армией Андерса. Всего по нашим примерным насчитали больше 150 тысяч.
