— Вечер добрый, госпожа, — на розмийском поприветствовал ее полковник. Сердце его замерло на мгновение.
— И тебе пусть он будет добрым, — ответила женщина. — Заблудился или просто мимо проходил?
— Заблудился, — признался Рик. — Я заблудился в пещерах и блуждал по ним не один день, и я даже понятия не имею где я, и как называется ближайший город.
— Ну, город ближайший тут довольно далеко, — усмехнулась женщина. — Зовется он Коньскосор, но идти тебе придется до него неделю, не меньше.
— Ничего, дойду! — обрадовался Рик. — А он куда? На восток?
— Нет, он на юго-запад, ты далеко от него по пещерам ушел, как я поняла. Проходи, ты, наверняка, голодный?
— Простите, госпожа, но я не один… Может быть вы смогли бы нам дать немного хлеба? Или еще чего? У нас нет денег, но я могу оставить вам свои часы, а у моих спутников есть несколько золотых цепочек в качестве платы.
— Не говори глупостей, — прикрикнула на него хозяйка дома. — Кто же с голодных и уставших путников деньги за хлеб берет?! Раз уж горы и Асамат вас отпустили, значит, мой долг вас накормить и обогреть. Сколько вас тут?
— Четверо.
— Пусть выходят, — женщина махнула рукой, приглашая их в дом, и исчезла в дверном проеме.
Никого два раза приглашать надобности не возникло: вся компания вприпрыжку сбежала с невысокого склона, у которого стоял домик, и вошла внутрь. Путешественники оказались в просторной комнате, служившей одновременно и кухней, и столовой, и гостиной, так же как и ее огромный старинный (как и сам дом) очаг служил и для приготовления пищи, и для обогрева дома, и вместо камина. По всем стенам были развешаны пучки каких-то трав и цветов, стояла простая грубая деревянная мебель, сработанная здешними хозяевами, а около очага висели и стояли на полках, сверкая начищенными боками, котелки, чугунки и сковородки. В очаге закипал медный пузатый чайник. В доме пахло травами и мясной похлебкой. На кресле-качалке спала толстая рыжая кошка, а вторая, черная, грелась на дровах около очага.
Хозяйка посмотрела на усталые физиономии нежданных гостей, покачала головой и указала на стол:
— Садитесь, сейчас ужинать будем, — она принялась ставить перед ними простые глиняные миски и класть ложки.
— А мы вас не объедим? — забеспокоилась Мэри. — Вот у меня есть цепочка, ее можно продать.
— Прекрати, — одернула ее женщина. — Закон гостеприимства знаешь? Чтишь?
— Да, конечно, — потупилась обычно бойкая Мэри.
— И я чту, — женщина поставила на стол большой чугунок, из-под крышки которого пахло мясной похлебкой, положила на стол на деревянную доску нарезанный хлеб, и поставила на тарелке целую головку сыра, которую ловко тут же и нарезала. — Наша Розми только на традициях и обычаях стоит, всем другим на зависть. И силы Тьмы не смогут ее захватить, покуда в наших сердцах живут законы наших предков, а главные из них: чтить старших, защищать слабых, не предавать друзей и короля, да соблюдать закон гостеприимства.
— Но ведь нас так много, а у вас запасы не рассчитаны на такую прорву народа, — возразил Рик.
— И ты туда же, балбес, — женщина принялась разливать похлебку по глиняным мискам. — Ты Розми своей жизнью защищаешь, ты на границе стоишь и душой своей и кровью платишь за нашу спокойную жизнь, а мне для тебя кусок хлеба жалко?
— Откуда вы знаете? — удивился полковник.
— Я это вижу, — женщина закончила разливать по мискам похлебку и села во главе стола, начала есть, подавая пример остальным. — Боги Света в милости своей дали мне немного способностей, чуть-чуть совсем, но это я могу увидеть.
— А как к вам обращаться можно? — Тео с трудом нашел в себе силы оторваться от еды, которая путешественникам показалась пищей богов.
— Можете звать меня Кати, — женщина улыбнулась.
Вскоре все познакомились. Кати рассказала, что живет тут с давних пор. Она родилась здесь, потом уехала в город, а когда жизнь в городе не сложилась, то вернулась к родителям в этот дом. Было это очень давно, но женщина обрела в этом лесу себя и ни о чем не жалела. Ее дети тоже уехали в город, а муж однажды зимой не вернулся из леса. Как полагала Кати, его все же одолел медведь или волки, что обитали в здешних краях.
