Клара плюхается рядом с Аньес и стискивает ее в объятиях. Они снова вместе, снова втроем, как в детстве, когда обнимались на красном диванчике бабушки Мата и шептали друг другу, уткнувшись губами в волосы, клятвы в вечной дружбе. Когда, подобно всем девочкам-подросткам, панически боящимся взрослеть, они дрожали и прижимались друг к другу, держались за руки и плакали. Сами не зная почему, они были полны отчаяния. Или надежды. Когда как. Бурный, неистовый хохот переходил в беспричинные рыдания. Они всего боялись, всего хотели, совершенно не знали, что их ждет в жизни, и потому цеплялись друг за друга.
— Я считала себя такой безупречной, такой уравновешенной. Говорила себе, что дело в нем, он нездоров, его надо лечить. А голосок не согласен… Он говорит, я его не люблю… Ну, не так люблю, как надо… Что я его просто использую, он мне нужен для самооценки, а так я на него и не гляжу. Он говорит, я никого не люблю. И про вас говорит, я вам скажу что, вы не обидитесь? Обещаете?
Она опасливо глядит на них сквозь склеенные от слез ресницы. Клара и Жозефина согласно мотают головами, взглядами подбадривая ее.
— Я в конце концов стала считать себя выше вас… Думала, что моя жизнь чище, правильней, чем ваша… Что я жила осмысленно, шла по верному пути, тогда как ты, Клара…
Аньес колеблется, смотрит на подругу с видом побитой собаки, ожидающей новой нахлобучки.
— Ты так гордилась, что ты особенная… У тебя нет мужа, нет детей, нет постоянной работы, ты все разбазарила с Рафой… а между тем тебе скоро сорок! И будет уже поздно!
— Спасибочки, — отвечает Клара, задетая за живое, — во-первых, мне тридцать шесть, и вообще никогда не поздно!
К тому же я предпочитаю свою богемную жизнь твоему дылде-мужу, который за тобой таскается, как верный песик, добавляет она про себя. Но сейчас не время говорить это Аньес.
Аньес шмыгает носом, продолжая крутить в пальцах розовый шарик.
— О-о-о! Я никогда не смогу все вам сказать… Ты вот, Жозефина, скучаешь со своим мужем и бросаешься на первого встречного, просто чтобы забыться… Строишь из себя женщину без предрассудков, похваляешься этим, но, по-моему, это с твоей стороны трусость, ты хочешь легко отделаться. Чтобы все у тебя было: хороший муж, хороший дом, деньги, комфорт и любовники… Лицемерие сплошное…
— Если бы муж больше обращал на меня внимание, я бы и не смотрела на сторону! — возражает Жозефина, инстинктивно пытаясь защититься.
— Вот видишь, о каких вещах я думаю, и еще говорю себе: ну вот я с вами и сравнялась… Я вам больше не завидую… Только вот Люсиль… Но Люсиль всегда была другая… Не такая, как мы…
Аньес сморкается в новый платок, протянутый Жозефиной. Жозефина, чтобы разрядить обстановку, тянет ее, как ребенка, за нос, пытается вытереть физиономию, убрать потеки краски, потом обнимает и прижимает к себе. Ее обидели слова Аньес, но она предпочитает сейчас утешить ее, а не поставить на место.
— Ну надо же… Это все случилось, когда ты писала в свою тетрадочку? Писанина — опасное занятие. Понимаю, почему все писатели пьют или ширяются… Может, тебе лучше вовремя остановиться?
— Нет, — говорит Клара, пользуясь случаем высказаться. — Наоборот, все правильно. Научишься понимать себя, и это пойдет на пользу. Ты только что попалась с поличным.
Аньес поднимает лицо. Выпрямляется. Пытается понять. Она знает, что Клара умнее. И готова довериться ей.
— С каким поличным?
— С таким, что ты всю жизнь себе врала! С самого детства всякую ерунду придумывала. Да, это больно, особенно в первый раз…
— Может, и не надо начинать все заново, если она потом в таком состоянии! — протестует Жозефина, замахав руками, как полоумная.
— Но только так ты научишься попадать в цель, станешь более интересной, настоящей личностью, будешь нравиться самой себе… Иначе зачем вообще жить, если топчешься на месте, считаешь, что ты самая замечательная, а во всем виноваты другие? Вот увидишь, это увлекательнейшее занятие — работать над собой! Прямо сериал! Каждый день узнаешь что-нибудь новое…
— Ну ты даешь… — бормочет Аньес, — вечно у тебя один сплошной позитив! Ты меня бесишь! Ты даже не представляешь, как ты меня бесишь! Слишком легко у тебя получается… У тебя все всегда было легко!
