Кроме радио средствами пропаганды, помогающими формированию сознания молодых, являются бюллетени «Голос молодежи», «Чад в пути», «Инфочад», которые печатаются на гектографе. Их тиражи невелики, но влияние заметно. Оно будет расти по мере ликвидации неграмотности.
Конечно, нужно было время, чтобы разобраться во всех интересовавших меня вопросах. Мне говорили: чтобы понять эту страну, следует иметь в виду, что она далека от моря и близка к пустыне. Это я запомнил. Но география объясняет не все.
Я видел, как торговали рисом. На медную чашу весов, такую же истертую, как сотню лет ходившая из рук в руки монета, продавец насыпает рис. Ставит гирю. Потом снова насыпает и снова ставит гирю, уже другую, двухкилограммовую, хотя он мог бы сразу взвесить три килограмма. В связи с этим я вспомнил рассказик, короткий и простой. Его напечатал «Голос молодежи». Родители приводят в школу ребенка. Их спрашивают, сколько было дождей и урожаев с тех пор, как родился сын. Урожаи запоминаются, потому что они бывают либо хорошими (и тогда в доме радость), либо плохими (тогда беда). Учитель высчитал, что первокласснику десять лет. Может быть, это и неточно: ведь родители могли забыть какой-нибудь урожай, а считать они, так же как тот торговец рисом, не умели.
Конечно, почти поголовную неграмотность нельзя объяснить тем, что страна удалена от моря. Тут уж виновата не география, а люди, точнее, колонизаторы. II сейчас важно не то, как они действовали. Сейчас в республике ищут методы и средства, чтобы сбросить темный груз прошлого. Для этого изучают опыт других стран. Все чаще и чаще обращаются к истории СССР.
Почти все занимающие высокие посты лица, с которыми я беседовал, выражали заинтересованность в развитии отношений с Советским Союзом. Одни говорили о необходимости расширения торговых и экономических связей, другие высказывали пожелание чаще обмениваться молодежными делегациями. В Республике Чад уже были советские артисты, и концерты их прошли с большим успехом. В СССР на учебу уехали студенты. В Форт-Лами с нетерпением ждали их возвращения, чтобы расспросить о Москве. Книги о Советском Союзе (большинство их написано французскими авторами) популярны в республике.
…Наступил последний день моего пребывания в стране. Как обычно, после обеда я пошел в кафе. За кофеваркой— пожилая француженка. Клиенты дремлют, собаки шатаются от духоты. Поговорив о погоде, о жизни в африканских условиях, мы вспомнили сыновей. Мой — в Москве, ее — в Париже. Она достает пачку конвертов, перебирает их, вынимает из середины один. Расправив фартук, отодвинув стаканы, читает громко, с расстановкой: «Дорогая мама, ты не представляешь, как меня тянет в Чад… Ты знаешь, мама, я тоскую по Чаду. Я долго думал, откуда эта тоска. Потом сообразил. Ты помнишь на нашей улице кафе мосье Жака? Он уже совсем стар, но по-прежнему торгует алжирским вином. Торговал до твоего рождения, до моего. И сейчас. Вчера я взял стаканчик рафаэля. Что-то скверно было на душе. И подумал: не изменилась улица, не изменились люди. За целый год на нашей улице никто не женился, не умер, не уехал, не родился. Тоска. В Чаде хоть и трудно, зато интересно, потому что там новое, что-то меняется каждый день». Сначала вроде бы трудно понять молодого француза. Край необжитый, дорог нет. Болезни, бедность, страдания, экономическая отсталость. И все же… Женщина свернула письмо, уложила в конверт. Подперев голову рукой, пригорюнилась. Наверное, думала о сыне.
За стеклянной дверью жара. Через час-два с дверей магазинов и магазинчиков снимут замки. Я пойду на станцию обслуживания автомобилей. К Пьеру. Отец его — мусульманин, но женился на христианке, которая воспитывалась во французской миссионерской школе. Это отразилось на судьбе Пьера. Африканцы немного сторонились его, а европейцы не признавали метиса. Ему было трудно найти работу. Он до сих пор не знает, почему его выгнали с французской военно-воздушной базы. Может быть, по той же причине. Теперь он автомеханик. Пьер парень развитой, близко к сердцу принимает и-беды и радости страны. Поэтому-то и вступил в клуб им. Сент-Экзюпери. Члены клуба ездят по стране с миссией по ликвидации неграмотности. Они добрались даже до озера Чад. Это было трудно, невероятно трудно! И все же сейчас три человека, которые живут в стойбищах у озера, пишут письма- они узнали грамоту.
