— Я не актриса.
— Я не заставляю вас произносить монологи, милая Ангел. Вы будете играть на скрипке, если этого требует сцена. А сейчас можете отдохнуть. Вечером вам принесут скрипку — вашу скрипку — и сценические одежды. Вы спуститесь и сыграете нам. Только, прошу, без глупостей. Я этого не люблю. Оденете, что вам дадут и выйдите. Да, хочу предупредить сразу — если кто-то из гостей захочет познакомиться с вами поближе, не стоит фыркать и корчить из себя святую невинность. Это предусмотрено программой вечера.
— Вы хотите сказать, что если кто-то захочет переспать со мной, то он может сделать это без проблем?
— Да. Именно это я и хотел сказать. Вы правильно поняли.
— Вы кем себя вообразили? Господом Богом?
— Нет, детка. Я душевладелец. И сейчас вы та душа, которой я безраздельно владею. Ничего не поделаешь, таковы правила. Идите в комнату, дорогая. Я всё вам сказал.
Анжела удалилась в сопровождении того же верзилы в форме. Поворот ключа известил её, что она снова на привязи. Таковы правила… он сказал, таковы правила… — Анжела свернулась на кровати калачиком. Всё это она уже проходила. Мужчины диктуют свои правила, женщины подчиняются. Мужчины хотят, чтобы женщина им покорилась. Они хотят полного и безоговорочного подчинения. Они пытаются завладеть телом, в надежде рано или поздно получить душу, но такое случается не всегда. Анжела вспомнила Романа и почему-то Макса. Макс хочет стать богатым и известным. Только известность он собирается приобрести благодаря ей. Этот уже богат, к известности не стремится. Похоже, он и так довольно знаменит в деловых кругах. Он хочет просто получать удовольствие, хочет видеть зависть в глазах друзей и не друзей тоже. Он извращенец. Нравственный извращенец. Хотя, возможно, и физический тоже. Это она узнает уже сегодня вечером. Ждать недолго. Пусть сейчас будет, как он хочет. Надо просто выждать момент. Всегда надо выжидать момент. Они хотят терзать её тело? Что ж… Только им бы следовало знать, что времена иногда меняются… Анжела закрыла глаза. Стоит поспать. Она будет хорошей девочкой. Пока. Музыка, всё равно первична музыка… А тело… оно перетерпит.
Ближе к вечеру принесли «сценический наряд». Анжела хмыкнула. Он состоял только из чёрных пуховых крыльев и маски, закрывающей практически всё лицо. На ноги полагались туфли-лодочки на высоких каблуках, тоже чёрные. У Анжелы задрожали кончики пальцев, что было признаком приближающегося нервного перевозбуждения. В таких случаях полагалось принять таблетку, но таблетки не было. Анжела разделась и облачилась в принесённый наряд. То, что придётся выступать голой, нервировало и раздражало её. Она ощущала унижение, причём в самом худшем его проявлении. Если бы её избили или изнасиловали, она бы не чувствовала себя более униженной. От бессилия ей хотелось расплакаться, но слёз не было. Она поняла, что старый извращенец делает это специально, чтобы сразу сломать её, как фарфоровую куклу. Сломать, а потом собрать заново, заменив некоторые детали. Она взяла себя в руки. Это не самое страшное, что может случиться с человеком, подумалось ей.
Когда за ней пришли, она была полностью готова и отбросила стеснение и стыд. Дьяволу не свойственно демонстрировать страх. Он может только притвориться, что смирился и готов на всё, что угодно. Такова и она. Она услышала слабый шепоток, что это всего лишь роль, и ничего более. Когда роль закончится, всё вернётся на круги своя. Не стоит придавать этому слишком большое значение. Нагота это не позор.
Анжела очутилась в зале, где за столом сидели трое мужчин. Они были не молоды и с интересом уставились на неё. Анжела приложила скрипку к плечу. Альберт жестом остановил её.
— Разрешите представить вам нашу звезду — это Чёрный Ангел. Она божественно играет! — Раздались слабые хлопки.
Анжела провела смычком по струнам и извлекла первый звук. Звук постоял возле неё, потом оторвался и ринулся на сидящих за столом. Один из мужчин отпрянул, поражённый его силой. Звук ощупал его лицо и дал ему пощёчину. Затем он переместился под потолок и застыл там, чтобы в следующий момент снова обрушиться на слушателей.
