Анжела сварила себе кофе, добавила молока и задумчиво помешивала его ложкой. Сумасшедшая… Говорят, она божественно играет… Люди на её концертах сходят с ума… впадают в экстаз… Разве могла бы она играть так, если бы была нормальной? Сейчас уже ничего не изменишь, даже если бы ей и хотелось. Анжела выпила кофе и легла в кровать. Завтра она решила сходить на кладбище, к Вовочке и Раисе.
На кладбище было тихо. Дул лёгкий ветерок, пели птицы. Анжела подошла к могилам Вовочки и Раисы и села на скамейку. Она заказала Вовочке самый дорогой памятник, который смогла найти тогда, из чёрного мрамора, с тонкими белыми прожилками. На памятнике был выбит портрет, и Анжела долго смотрела на него. Что бы, интересно, он сказал, если бы у неё появился муж? Как бы он вынес это? Макс говорит, хорошо, что он умер вовремя… Странное словосочетание — умереть вовремя… как-то дико звучит. Разве возможно умереть вовремя? Анжела погладила фото на памятнике. «Он плакал, когда я играла ему, — подумалось ей, — а разве Макс стал бы рыдать? Он думает только об одном — как бы заработать побольше денег. Хотя зачем ему так много денег? Что он будет с ними делать? Покупать недвижимость, машины? Смешной человек… а ещё мнит себя нормальным. Хорошо, что он не поедет со мной». Анжела положила на могилы по букету цветов, которые принесла с собой — Вовочке белые лилии, а Раисе — красные розы, и медленно пошла прочь с кладбища.
В самолётном кресле Анжела сидела, закрыв глаза. Ей овладело странное пограничное состояние, то ли сон, то ли явь. Она ощущала вибрацию самолёта, слышала мерный рокот моторов, но в то же время чьи-то полустёртые образы теснились вокруг неё, мешая полностью отключиться. Когда самолёт приземлился, Анжела почувствовала себя разбитой и измученной.
В аэропорту её встречали, и она пересела в роскошный чёрный автомобиль, который мигом домчал её до гостиницы, где ей предстояло остановиться. Гостиница была хорошей, номер просторный. Анжела разделась и с наслаждением приняла ванну. Было раннее утро, а концерт должен был состояться только вечером. Можно было побродить по городу, но Анжеле не хотелось. Что-то смутно тревожило её, отзываясь дрожью в самых кончиках пальцев. Анжела вдруг вспомнила, что раньше, ещё до деревни, она с родителями жила в городе, вот только в каком? Его название совершенно стёрлось из памяти. Как же давно всё это было и почему-то настигло её именно сейчас. Она почти не вспоминала этот период своей жизни, словно его и не было. Она помнила деревню, цыганский табор и детский дом, но всё, что было до этого, её память начисто исторгла. Анжела выглянула из окна. Вид показался ей знакомым, и дурацкая мысль неожиданно пришла в голову — а вдруг это и есть её родной город? Тот город, где она родилась и прожила пусть и небольшую, но часть своей жизни? Если бы они не уехали тогда, кто знает, как бы сложилась её судьба? Может, и мать бы осталась жива… А отец… Об отце Анжеле не хотелось думать. Все мужчины, которые именуют себя нормальными, на самом деле извращенцы. Напыщенные индюки. Они способны только чинить насилие и издеваться. В любой женщине они видят только себя и никого больше. Женщина нужна им, чтобы оттенить их величие. Конечно, это не относится к Вовочке, потому что он был естественным, как сама жизнь. Анжела снова ударилась в воспоминания. Потом спустилась вниз и в ближайшем кафе выпила чашечку крепкого кофе. Репетировать ей не хотелось. Дрожание пальцев выдавало внутреннее возбуждение, которое всегда предшествовало хорошей игре.
Концерт прошёл, как всегда, на ура. Публика рукоплескала, на сцену сыпались цветы. Пожилой мужчина подошёл к Анжеле поближе и лично протянул букет. Она поблагодарила. В букете была записка, Анжела развернула её: «Разрешите зайти к Вам за кулисы и лично выразить своё восхищение?». Анжела подняла глаза, пожилой мужчина смотрел прямо на неё. Она кивнула. Почему бы и нет? Он не похож на прилипалу. Возраст не тот. А так приличный с виду мужик, взгляд только тяжёлый, мутный. Будто смотрит на тебя через призму чего-то…
В гримёрке Анжела не стала сразу раздеваться, ждала мужчину. Он вошёл почти сразу за ней и неловко застыл в дверях. Анжела улыбнулась и пригласила его сесть на свободный стул. Мужчина боком протиснулся мимо букетов и сел. Анжела продолжала на него смотреть, ожидая, что он ей скажет. Мужчина молча разглядывал её. Наконец, когда пауза слишком затянулась, он произнёс:
