Пайкет на его подушке повертелась, ударившись мордочкой о его макушку, и он улыбнулся, убирая голову.
— Глупая кошка. — Он осторожно погладил ее по костлявой спинке.
Элли не вернулась ни через пять, ни через десять минут. Тогда Блю встал, надел джинсы и, подхватив кошку, отправился на поиски. Ее не было на кухне, хотя он заметил, что она наливала себе чаю. Он проверил веранду. Пусто. Выглянул из окна, но в ее домике было темно. Наконец, позволив кошке устроиться у него на шее и мурлыкать в ухо, он стал подниматься на чердак.
Элли не сразу услышала его. Блю стоял в дверях, ошеломленный тем, что увидел. На ней была только одна из его рубашек, задравшаяся с одного боку, открывавшая бедро, явно голое. Волосы она убрала в небрежный узел, и, как всегда, из него выбивались локоны, которые падали ей на лоб и шею, и эта картина тотчас вызвала в нем желание, потребность провести ладонью по этому голому бедру, прильнуть губами к шее над ухом, где вилась темная прядь. На ее лице было задумчивое, очень печальное выражение.
— Должно быть, углубилась в мысли, — проговорил он, усаживаясь на стул напротив нее.
Она слабо улыбнулась, повернув к нему голову, но все ее тело оставалось расслабленным, ноги закинуты на перила, руки свободны.
— Немного, — призналась она. — Здесь очень хорошее место для раздумий. Отсюда все кажется таким легковыполнимым.
Пайкет оставила Блю и, обойдя собак, запрыгнула к ней на колени.
— Ты подкармливаешь ее печенкой? — спросил он.
— Нет, конечно. — Элли прижалась лицом к шее Пай. — Ты моя милая.
Блю хотел спросить, что казалось ей таким невыполнимым, пока она не поднялась сюда, но потом решил, что если она захочет, то сама расскажет. Он поставил босую ногу на стул рядом с ее бедром, ощутив легкое, приятное электрическое покалывание, положил голову на перила и посмотрел на небо.
— Здесь так здорово. — М-м…
Они долго сидели молча в темноте. Блю думал о разном, глядя на звезды.
— Одна из этих звезд названа в честь моей жены, — сказал он. — Знаешь, ты посылаешь шестьдесят долларов, а они тебе — документ с изображением и местонахождением звезды.
— Правда? Какой славный памятник. А где она? — Он повернул голову.
— Сейчас не видно. Под линией горизонта. — Странно, было совсем не больно думать о ней, когда его нога прижималась к теплой ноге Элли, а вокруг царила ночная прохлада, и легкое возбуждение охватывало его.
Он вспомнил о том, как они ужинали у Маркуса и Алиши. Элли любит детей и очень шумно играла с ними, что заставило Алишу почувствовать к ней еще большую симпатию. Джеймс расплакался, когда его стали отправлять спать, и Элли пришлось пойти вместе с Алишей почитать ему книжку.
Но на протяжении всего ужина и приятного времени после, когда они все сидели на заднем дворе и слушали стрекотание кузнечиков и цикад, между Элли и Маркусом образовалась какая-то странная напряженность.
— Что у вас с Маркусом? — спросил Блю. — Что?
Он поднял голову, чтобы видеть ее лицо.
— Ты же слышала. Или у вас безудержный секс втайне от всех — в чем я, по гордыне своей, сомневаюсь, поскольку ты слишком устаешь после меня, или вы скрываете что-то еще.
— О чем ты говоришь?
Он тихо рассмеялся и положил руку ей на щиколотку.
— Да ну, Элли. Думаешь, я ослеп? Вы были так вежливы друг с другом, как в романе Джейн Остин. — Он заговорил фальцетом: — "Мистер Уильяме, не будете ли так любезны передать мне чашку чаю?" — "Конечно, мисс Коннор, почту за честь".
Элли рассмеялась.
— Ты сочиняешь.
— Врунишка. — Он поднял ногу повыше, заставив рубашку на ней задраться еще больше. — Вряд ли вы готовите какой-то сюрприз, поскольку день рождения у меня только в августе.
— А, все ясно. Август. Я должна была догадаться, что ты Лев.
Он усмехнулся:
— Не пытайся сменить тему. — Большим пальцем ноги он еще выше задрал рубашку, приоткрыв интригующую затемненность. — Мы говорим о какой-то тайне.
Элли крепко ухватила кромку рубашки и одернула ее вниз:
— Может быть. — Она нахмурилась. — Блю, как ты думаешь, Мейбл могла бы убить Персика?
Он наклонил голову.
— Вы такая простая и понятная, мисс Коннор. — Ему удалось как следует захватить край рубашки пальцами ног, и он быстро дернул ее вверх, открыв гораздо больше, чем бедро. — Мм-м. — Он поиграл бровями. — Что у тебя там еще?
