Вспомнился офис, кушетка, на которой мне вживляли эту штуку, и то, как паршиво я тогда себя чувствовал. Симптомы — головная боль, головокружение, ощущение, что я сразу в нескольких местах — вернулись вчера, и меня сильно напугали, но дело было вечером, перед самым отбоем, а к утру все прошло.
Но сейчас я снова напрягся.
— Ахххррррыыы… — выдавила девка, и ее выгнуло дугой, в какой-то момент она встала на затылок и пятки, точно йог, а следующий момент сжалась, как эмбрион, и ее вырвало кровью.
— Он у нее плохо вжился, — пояснила Диль. — И работал странно… Она жаловалась… Боли в затылке, галлюцинации.
Тут я не просто напрягся, а похолодел — неужели меня ждет нечто подобное? Отлично — если не пристрелит вон тот красноглазый псих, то сведет с ума вросший в голову нелюдской прибор!
Хрен редьки не лучше!
Пока мы пялились на бесноватую, Аюльвао вскочил и оказался между мной и Равудой.
— Остановись, боец, — повторил он.
Равуда улыбнулся, и я не знаю, что бы он сделал дальше, если бы в этот момент не вернулась Лиргана.
— Чего замерли, куски дерьма? — прорычала она, и красная точка прицела пропала с моего забрала — все, центурион отключила наше оружие, им теперь можно только драться, как дубинкой. — Держать ее надо было, чтобы себе не повредила! Помогай, ты!
И во вскинутой руке ее блеснул шприц, полный синей жидкости.
* * *
Святилища для поклонения Гегемону и его предкам располагались на каждой из палуб. Ходить туда никто не заставлял, за непосещение не наказывал, баллов опыта за визит не давали, и все же многие таскались туда дважды в день, утром и вечером — кто отдохнуть от казармы, кто и вправду помолиться.
Как-то пошел и я, из любопытства.
Святилище оказалось не одним помещением, а целым комплексом — круглый зал, окруженный колоннами, и куча таких же круглых молелен, только поменьше, словно лепестки вокруг соцветия. В центральном зале обнаружилась громадная статуя нынешнего Гегемона из черного камня, в комнатах стояли изваяния его предшественников, и я вытаращил глаза, обнаружив среди них женщин.
Правили государством, что раскинулось на сотни звездных систем, кайтериты, краснокожие и красноглазые родичи моего «друга» Равуды, и они же основали эту империю пятьсот тринадцать лет назад. Храмы они украшали не только статуями, стены покрывала резьба — сплошь битвы, огромные корабли, горящие планеты, стоящие на коленях враги, похожие на смесь осьминогов с лошадьми; там, где не было резьбы, висели полотнища тяжелой ткани, золотой и алой, пахло всюду пылью, затхлостью и горелыми веревками.
Явился я поздно, народу в храме почти не было, всюду царил полумрак, перед статуями колыхались синеватые огоньки масляных лампадок — их ставят, как у нас свечи, когда просят чего-то, а просить у обожествленных правителей может кто угодно, даже варвар, только что ставший солдатом.
— Привет, — сказали из-за колонны, когда я собрался заглянуть в молельню, посвященную Первому Предку, основателю Гегемонии.
Я невольно вздрогнул.
Невысокая фигура подошла ближе, и я с удивлением обнаружил, что это Крыска: волосы растрепаны, глаза в сторону, как обычно.
— Привет. Чего тебе? — спросил я.
— Это, отблагодарить, — она причмокнула и втянула голову в плечи, словно ожидала удара. — Ты вступился за меня… — новое причмокивание и вороватый взгляд мне в лицо. — Спасибо.
— Не надо, зачем… — забормотал я.
Но она с неожиданной решительностью схватила меня за локоть и потащила в комнату Первого Предка, где не было никого. Через миг меня прижали спиной к холодной стене, и горячая твердая ладошка ее оказалась у меня в паху.
Я дернулся снова, хотел оттолкнуть ее, но проклятое тело ответило… десять дней у меня не было женщины!
— Ты уверена? — прохрипел я.
— О да, еще как… — она с шумом втянула воздух.
Прости меня, Юля…
И я вцепился в Крыску, точно утопающий в спасательный круг — грудь ее оказалась маленькой и твердой, а повыше ягодиц я нащупал крохотный хвостик, что растет у всех шавванов, и от прикосновения к этакой экзотике меня едва не заколотило. Она задышала чаще, скользнула вниз, обдав мою грудь горячим дыханием.
