О чем думает Мэрит? Она не считает ни ометы, ни часы. Она вяжет сноп и осторожно кладет его на землю. Это поле ее и Повеля, это зерно ее и Повеля. Она напрягает все силы, чтобы помочь снять урожай, хотя еще не успела окрепнуть. Но земля и то, что растет на ней, требуют помощи ее рук.
А Хокан требует, чтобы она бросила все это. Как услышал про то, что она натворила, стал еще настойчивее. Что делать, ей пришлось открыться ему. Стоило им повстречаться, как она не смогла устоять. Слишком тяжкой была для нее мука носить в сердце тайну от него. Как только он пришел, ее так и потянуло сказать ему все, как есть. До чего же сладко было ей снова прильнуть к нему. Слова сами полились потоком из ее уст. И после стало на душе так легко и отрадно. Все, что она скрывала от Повеля, не тяготило ее столь сильно, как эта единственная тайна от Хокана. А все оттого, что он люб ей. Им и так в жизни много приходится лгать, пусть же хоть друг другу они будут всегда говорить правду.
Так Хокану довелось узнать, отчего она сильно хворала и лежала в постели. Тут он так сильно сжал ее, словно хотел уберечь от беды: а вдруг она лишилась бы жизни! Или покалечила себя на веки вечные! Вдруг он потерял бы ее! И как только она посмела! Ведь она знает, что без Нее ему не жить. С нею он может поделиться всем на свете, ей он может сказать больше, чем всем людям на земле, при виде ее слова сами срываются у него с языка. Как же посмела она такое натворить!
— Сама того не ведаю! Я голову потеряла с горя!
Она стала просить у него прощения. Ведь, может, это был его младенец, а она выкинула его. Теперь уже не узнаешь, чей он был; а может, ему досадно, что он никогда так и не узнает правды. Худо она поступила.
Но думает Хокан лишь об одном: она чуть не лишилась жизни, и больше такого с ней не должно случиться из-за него. Теперь им это будет уроком, сами во всем виноваты.
— Твари мы презренные, — говорит он. — Твари трусливые.
— Это я труслива, — всхлипывает она у его груди.
— Наперед будешь знать.
— Да уж я заглянула беде в лицо.
— Уходи со мной! Слышь, уйдем!
Да, он хочет, чтобы она бросила Повеля, он и прежде требовал этого и будет требовать, покуда она не послушает его. Он давно уже твердо решил уйти из дому и взять ее с собой. Может быть, они бы уже ушли отсюда, кабы не ее болезнь, которую она сама себе причинила. Ведь в Хэгербеке его удерживает лишь она одна. Если бы она только согласилась, он в любой день ушел бы отсюда. Ему уже давным-давно опостылело красться, прятаться и лгать. Если они убегут отсюда, то сразу станут свободными. А пока остаются здесь, должны каждый день бояться, что все откроется. Теперь-то она должна уйти с ним…
Хокан говорит так, словно у него есть несколько лошадей, запряженных в повозки, что стоят и ждут их: садись, поехали, все готово! Он говорит так, словно у него есть господский двор, куда можно привезти ее. А у него нет даже избы в лесу на горушке. Он говорит так, будто у него денег полная мошна. А что у них есть? У нее самой есть лишь одна вещица, которую можно продать, — серебряный подвенечный пояс. Стоит он денег немалых. Но это украшение издавна принадлежало ее роду и досталось ей в наследство. Его носили все невесты в роду и надевала она сама. Оно словно бы принадлежало не ей одной, а всем невестам до нее. И если она лишится серебряного пояса, то как бы опозорит их всех: последняя невеста убежала от мужа, продала свой пояс и жила в блуде с чужим мужиком.
Хокан вне себя от нетерпения, ему все легче легкого. А она знает, что они скоро станут голодными и бездомными. Кто даст приют им, кто накормит их, когда они уйдут из деревни? Где они возьмут одежду, когда та, что есть у них, износится? Есть люди, что ушли в лес и стали свободными. Но они живут в землянках. А она не хочет жить в землянке и никогда не видеть солнца Лишь воры да разбойники могут снести такую жизнь. Ворам больше и делать ничего не остается…
Да уж, легко плясать босиком, да ноги исколешь. И она все еще не решается согласиться, как ни просит ее Хокан, как ни понуждает. Как-никак Мэрит все еще крестьянская жена Она ест свой хлеб в своей усадьбе, она осторожно кладет сноп на землю, бережет каждый колосок. Хокан расписывает ей, что лес и вода накормят их дичью и рыбой, но для нее возделанная земля надежнее. Для нее другой жизни, кроме той, какою она жила с младенчества, и быть не может. А якшаться со всяким сбродом, что слоняется по дорогам и укрывается в лесах, она не желает. Она из тех, кто живет жизнью оседлой и спокойной.
