– Нет, – солгала Розали. – Вовсе нет.
– А меня это шокировало, и очень.
– И ты порвал с ней? – осторожно спросила Розали.
– Не совсем так. Я узнал всю правду, только когда она сбежала с нефтяным бароном, несмотря на то что мы были помолвлены. Видимо, он сулил больше перспектив, чем я, сын хозяина отеля. Но что ни делается – все к лучшему. Это заставило меня работать не покладая рук и превратить дело отца в преуспевающий бизнес. Я также выучил один очень важный урок. Женщинам лучше всего удается лгать лежа на спине.
Такой грубости Розали не ожидала.
– Не все женщины лгут.
– Я же предупреждал, что не люблю говорить на эту тему.
– Я не ее имею в виду, а женщин вообще, – с жаром возразила девушка. – Нельзя мерить всех одной меркой.
– Разве не так ты поступаешь со всеми мужчинами без исключения? – спросил Кингсли с иронией.
Серые глаза широко распахнулись, и в них Уорд увидел такую боль, что тут же пожалел о своих словах.
Розали не стала спорить. Она словно превратилась в маленькую напуганную девочку и прошептала дрожащими губами:
– Ты прав, я тоже не доверяю мужчинам. Но у меня есть на это свои причины.
Проклятье! Он совсем не так хотел закончить этот волшебный вечер. Кингсли расстроил ее и теперь не знал, что делать, чтобы исправить ситуацию.
– Я понимаю, – беспомощно пробормотал он.
Розали сидела не шевелясь. Эмоции переполняли ее.
– Моя мать умерла не от болезни. – Слова сами слетели с уст.
Ее мать? Какое отношение имеет к ним ее мать? Они ведь говорят о Майлзе, ее бывшем муже, или…
– Я не понимаю…
– Мой отец… он… – Розали никогда не произносила этого вслух – не могла, не смела. И вот сейчас она сидит здесь и рассказывает ему об этом, словно та ночь не сломала ее жизнь. Она не могла забыть, как съежилась на ступеньке в темноте, боясь пошевелиться, не понимая, что произошло, но чувствуя, что случилось что-то ужасное. Ей холодно, и страшно, и ужасно одиноко. И теперь она рассказывала об этом Кингсли.
Закончив, Розали подняла глаза и увидела на лице Уорда ужас. Ей не следовало рассказывать это, ему неприятно слышать ее историю.
– Черт, – вырвалось у него. Кингсли сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе. – Я не знаю, что и сказать, Рози. Мне так жаль. Ни один ребенок не должен пройти через такое.
Ему правда было жаль ее. Он обнимал Розали, и тепло его тела согревало ее. Она сглотнула.
Это было слишком. Слишком много всего произошло с ней за последние дни.
Кингсли легонько поцеловал ее в губы. Мягко отстранив Розали, он усадил ее обратно на стул и прошептал:
– Твой кофе остыл, я принесу тебе другую чашку. Подожди минутку.
Розали смотрела ему вслед. Несмотря на теплый июньский вечер, она дрожала. Кингсли самый потрясающий мужчина из всех, что ей доводилось встречать, самый красивый, с великолепным чувством юмора. Но все равно он не для нее. Все, что ему нужно, – короткая интрижка. Он сам это сказал, чтобы избежать недоразумений. Он желает ее. А она?
Розали беспомощно запустила пальцы в волосы. Да, она тоже хочет его, но это безумие.
Только сумасшедшая могла зайти так далеко.
Она рассказала ему то, о чем никому не рассказывала. Даже Майлзу. Ее семья – бабушка с дедушкой, тети – никогда не обсуждала обстоятельства смерти матери и самоубийство отца.
Никто никогда не говорил с ней об этом. Страшный секрет тщательно скрывался от посторонних. И это добровольное молчание заставляло Розали чувствовать, что в произошедшем есть и ее вина.
Она закусила губу и зажмурилась. Разум говорил ей, что не нужно об этом думать, ее вины тут нет, просто отец был безумно ревнив, и она не виновата в смерти матери, но сердце редко прислушивается к голосу разума. Теперь, когда она рассказала о той страшной ночи Кингсли, ей хотелось поговорить с Бет, спросить у нее, какими были ее родители, какими были их отношения. Бабушка с дедушкой очень любили Розали, но смерть родителей была запретной темой в доме. Может быть, именно поэтому Розали стала идеальной жертвой для такого негодяя, как Майлз, которому нравилось подчинять и унижать. Она чувствовала свою вину в смерти родителей, была не уверена в себе, всего боялась. Ее так легко было подчинить своей воле…
