— Митя пьет, в театре не работает.
Алик кивал, как будто знал, что так и должно быть.
— Ну ладно, — сказал он после обеда, — честно говоря, я не люблю принимать гостей из России, но вы мне даже понравились. Поэтому, так уж и быть, оставайтесь. — После некоторого молчания он посмотрел на Нину своими красивыми глазами и вздохнул. — Пойдемте осматривать достопримечательности.
2
Нина влюбилась в Иерусалим с первого взгляда. В центре, куда привел ее Алик, все дома были построены из одинаковых белых камней. Это придавало городу неповторимую индивидуальность. Они прошли по красивой улице Кинг Джордж с суперсовременным отелем, носящим это же имя. Потом вышли на длинную Яффскую улицу. Она привела их в старый город.
Окруженный мощной стеной из древних желтых глыб, он стоял как крепость из сказок «Тысяча и одной ночи». Это впечатление усилилось еще больше, когда, пройдя под темной аркой ворот, они вошли внутрь и оказались в арабской части старого города. Алик объяснил Нине, что за стеной находились три квартала: арабский, еврейский и христианский.
Здесь, в арабском квартале, было шумно, пахло пряностями. Степенные женщины, в одеждах до пят, только что без паранджи, увешанные сумками, следовали на почтительном расстоянии за своими вальяжными мужьями. Шумные, пестро одетые ребятишки бежали рядом.
И повсюду чем-то торговали. Одеждой, европейской и национальной, безумно красивой, расшитой цветными нитками и ярким бисером. Рядом на бесчисленных лотках лежали украшения, кожаная обувь, совсем не изменившаяся за последнее тысячелетие, а восточные сладости, орешки — сладкие, соленые, чищеные и в скорлупе, фрукты, овощи, доселе невиданные Ниной. Чего здесь только не было!
Нина останавливалась на каждом шагу, чтобы рассмотреть повнимательнее все эти соблазнительные вещи, а продавцы тут же обращались к ней с улыбкой на смуглых лицах по-английски:
— Please!
Нина что-то бормотала в ответ и шла дальше до следующего лотка, где вся эта сцена повторялась. Алик буквально тащил ее вперед. Они незаметно перешли на «ты».
— Да что ты заглядываешься на эту дешевку? — говорил он. — Вот я потом покажу тебе настоящие магазины. Хотя все равно у тебя денег нет, — прибавлял он задумчиво.
Эти его заявления Нину совершенно обескураживали. В этом человеке странным образом уживались вежливость, предупредительность и цинизм, способность к безжалостной насмешке. Нина пыталась понять, что он за человек? Но его сущность ускользала от нее. Нина знала, что есть люди, которых невозможно нарисовать, их внешность не ложилась на бумагу или холст. Так и Алик оставался для нее расплывчатым и непонятным.
Узкими темными улочками он провел ее к еврейскому кварталу. Попасть туда можно было лишь через военный пост. Добродушный молоденький солдат в круглых очках осмотрел сумку Алика и покрутил вокруг них металлоискателем. Не обнаружив ничего опасного, их пропустили за металлическую ограду.
Здесь все было по-другому. Тоже шумно, но все же как-то строже. Может быть, так казалось из-за множества одетых во все черное мужчин.
— А это знаменитая Стена плача, все, что осталось от Иерусалимского храма. Теперь это место паломничества евреев всего мира.
Действительно, около древней, сложенной из огромных каменных глыб стены толпилось очень много людей. Причем женщины стояли справа, а мужчины, отделенные от них заборчиком, — слева. Люди подходили, прикасались к стене ладонями, отходили. Некоторые оставались стоять, не то плакали, не то молились, раскачиваясь в такт непонятным словам.
Нина была русской, но и она испытала непонятное волнение.
«Сколько же всего перевидали эти камни, — думала она, — люди рождались и умирали, любили и старели, а стена все стояла и стояла. По сравнению с ней человеческая жизнь не более чем миг».
— А можно я подойду туда? — робко спросила она у Алика. — Подойди, — пожал он плечами, — я думаю, тебе есть о чем поплакать.
Несмело Нина приблизилась к Стене плача. На подходе к стене стоял бдительный страж, который проверял, подобающе ли одеты люди. Например, женщин в шортах или с голыми руками он бы ни за что не пропустил. Нина была одета подобающе. Она вплотную подошла к святыне. В трещины на камнях было вложено множество тщательно cложенных записок.
