Мими невольно потянулась вниз, чтобы начать копать землю и спасти свое тело, но у нее не было рук.
Трое мужчин стояли неподалеку и курили. Красные огоньки их сигарет то становились ярче, то тускнели, а белый дым, казалось, разбивало на части сильным дождем. Они о чем-то говорили шепотом и время от времени заново прикуривали сигареты, гаснущие от дождя. У них были спокойные лица, такие, будто они только что с рыбалки вернулись. Вдалеке темноту пронзил столб света, протянувшись над морем, стал длиннее и заскользил ближе, превращая струи дождя в плотную светящуюся ткань, висящую в темноте, будто дорогой черный кашемир прошили серебристыми нитями. Свет выхватил из темноты силуэты мужчин, их лица были перекошены в гримасах смеха.
Все воспоминания мгновенно вернулись в самую сердцевину ее сознания, будто ураган: луч света, раз за разом освещавший помещение, ожидание, с каждым разом становившееся все дольше, густые, клейкие телесные жидкости, унижение, сильный вкус сладкого и рыбы. Гнев медленно охватывал ее, кружась водоворотом, и превратился в ярость. Она ринулась на них, не думая о себе, ее сознание растянулось, будто резиновое полотно, неподатливое, упругое. Она уже почти достигла этого человека, того, кто ответственен за ее унижение, она хотела выцарапать ему глаза, разломать ему череп, выгрызть ему мозг, откусить ему член и заткнуть его ему в рот. Она желала подвергнуть его всем мыслимым мучениям, пусть даже у нее никогда таких мыслей в голове не было.
Но она пролетела тела Тесака, Бритого и Шрама насквозь, будто ветер, и ее наполнило отчаяние. Ни ощущения касания, ни тепла, ничего, лишь нарастающее ощущение бессилия.
Это моя душа?
Она внезапно «увидела» хорошо знакомый Пляж Созерцания Прибоя. Мерцающее море в очень замедленном движении, будто вставленное в полосу пляжа, волны, будто серебристые шрамы, множащиеся и заживающие многократно. Мими вдруг поняла, где она: на запретной земле, на братской могиле детей, рожденных вне брака, и неверных жен. И черный страж, создание «Локхид-Мартин», возвышающийся посреди бури. Неужели она чем-то прогневала духов, что заслужила такую участь?
Она мгновенно оказалась прямо перед этим богом смерти, однако не приняла привычную коленопреклоненную позу; напротив, она опустилась к нему сверху, по диагонали, будто все еще обладала телом из плоти и крови, и сейчас напоминала собой изображение апсары на фреске в Дуньхуане – небесная дева с подогнутыми ногами, выгнутой спиной и лицом, обращенным вверх, глядящая в глаза огромному роботу, в платье, лентами танцующему позади нее, будто накатывающиеся волны.
Пустая кабина робота напоминала бездну. Мими глядела в темноту и уловила знакомый запах – это ощущение не было результатом действия молекул, переносимых воздухом, которые мог бы уловить человеческий нос, оно было некоторым информационным следом, оставленным Братом Вэнем. Она ощутила некую бесформенную преграду между ее сознанием и роботом, бесконечно простирающуюся во всех направлениях, будто дверь сейфа, которую взломали, но потом закрыли; ей нужно было всего лишь толкнуть ее, чтобы ей открылся совершенно новый мир.
Мими не могла устоять перед искушением бездны, будто повинуясь некоему древнему инстинкту; терять ей было нечего, даже жизнь.
Щупальца сознания протянулись вперед, будто гибкие волокна водорослей, скользя по стене, ища трещины в ней, ища механизм, удерживающий ее. На удивление Мими, это происходило совершенно естественно, ей даже не требовалось координировать эти движения. Она совершенно не понимала, что она делает, на самом деле она лишь вспомнила вид Брата Вэня, как его пальцы, сливаясь, плясали по кнопкам, когда он взломал кодовые замки и менял код программы, выглядя будто одержимый духом шамана, исполняющего мистический ритуал. Для нее Брат Вэнь был будто бог, будто создание из иного мира.
А теперь ей удалось совершить то, что не удалось даже богу.
Стена не открылась и не рухнула – она просто исчезла. Что тут было более странным – то, что исчезла бесформенная стена, или то, что мертвая женщина борется за свою жизнь? Бездна втянула в себя сознание Мими.
