Когда супруги сели на скамейку немного передохнуть, Ферета сказала:
– Раньше среди художников считалось, что единственная вещь, которую нельзя изобразить, это Солнце. А можно ли изобразить на полотне Бога? Я не имею в виду иконы…
Филипп посмотрел на небо, украшенное над рекой снопами разноцветных световых лучей, и ответил:
– Бог не имя. Бог – глагол. Он закон, а не лицо. Тот, кто хочет Его изобразить, должен знать это. К тому же у каждой картины есть свой собственный бог и свой собственный демон. Если она настоящая, конечно. Даже квантовая физика признаёт параллельность миров. Существует бесчисленное множество одновременно, параллельно развертывающихся реальностей, и Он держит их в руке, как карты…
Сил у них осталось только на одну экскурсию. В Этнографическом музее они бросили взгляд на фотографии «Обнаженных ХХ века». После чего, с глазами, слипающимися от усталости, двинулись в направлении дома.
Приблизившись к своей улице, они удивились тому, что и здесь полно людей, несмотря на половину второго ночи. Перед домом они увидели полицейскую машину с включенной мигалкой. Им с трудом удалось пробраться через толпу, но когда они поднялись на второй этаж и представились, их пустили в квартиру. Здесь их ждало потрясение.
Квартира была совершенно пустой. Из нее вынесли все вплоть до иголки. Все его и ее картины, оба мольберта, даже аквариум с рыбками. Украдены были и оба компьютера с фотографиями ее и его работ. В опустевших, без ковров, комнатах гулким эхом отдавались голоса полицейских, производивших осмотр места преступления. Лишь в углу самой большой комнаты возвышалась, как обычно, огромная изразцовая печь, напоминавшая церковную колокольню…
Художник пережил несколько войн, поэтому знал, что любое потрясение уже через пару дней перестает быть потрясением. Однако эту пару дней нужно было где-то провести. На помощь полиции вряд ли стило рассчитывать. Беспокоить родных глубокой ночью супругам даже в голову не пришло, поэтому они решили отправиться в отель. Но и здесь они столкнулись с трудностями. Им пришлось обзвонить несколько отелей, потому что из-за «Ночи музеев» город заполонили приезжие. Когда они наконец нашли место для ночлега, Ферета зашла купить зубные щетки, ночную рубашку себе и пижаму мужу, а Филипп заглянул в книжный. Им еще повезло, что многие магазины в эту ночь тоже работали до утра. Войдя, он тут же спросил «Записки на конской попоне».
Когда ему нашли книгу, он заплатил за нее и присоединился к жене. В отеле они легли в постель, чувствуя себя очень странно, словно в незнакомом городе: им предстояло заснуть среди запахов чужого здания, в неизвестно чьей кровати, в только что купленном белье. Несколько мгновений они лежали, уставившись в потолок на необычную пятирожковую люстру с кольцом посередине, на котором висел какой-то ключ. Возможно, его, чтобы не забыть, прицепили предыдущие постояльцы, что как раз и оказалось самым лучшим способом забыть о нем. Потом художник поцеловал свою жену:
– Ни о чем не беспокойся. Я уже придумал, как нам освободиться от того, что с нами произошло. Кстати, по дороге я купил книгу. Чтобы ты поскорее заснула, я прочту тебе один рассказ из нее.
– Неужели ты не устал? – удивилась Ферета.
Читая, он думал: заснет ли жена под мое чтение, а если заснет, то не так уж и важно, как скоро. Ведь я просто хочу успокоить ее, чтобы она смогла уснуть. Важно только, чтобы рассказ услышала если не она сама, то хотя бы ее сон.
Рассказ назывался «Когда Адам и Ева были изгнаны из рая».
На рассвете он закончил чтение. Она давно и крепко спала. Тогда заснул и он. Утром они позавтракали, поехали в аэропорт и улетели в Швейцарию, где у него был знакомый галерист. С собой они взяли только ночную рубашку, пижаму и зубные щетки.
