Выйдя из фиакра, Ганс некоторое время выждал. Отправиться на улицу Фонтен — сложное испытание. Все это время он вспоминал о Таша со всей теплотой былой нежности и мучительной тоской. Приехав в Париж, он пробежал по всем местам, где мог надеяться на мимолетную встречу: посещал тех же людей, что и она, даже нашел удовольствие в беседе с эти проклятым книготорговцем, за которого она вышла замуж. Утверждали, будто тот раскрывает преступления. Что из того? Ганс был не из таких. Его мало что интересовало, кроме собственных желаний. Согласившись принять участие в выставке в «Прокопе», он уступил своим амбициям, а также желанию возобновить отношения с женщиной, чей образ не давал ему покоя и чье лицо он запечатлел на нескольких своих скульптурах. Статуи, расставленные по мастерской, обладали не только лицом, но и телом Таша. Он был убежден, что сумеет убедить ее уступить. Ведь он испытывал к ней такое сильное влечение. Лишь бы она была одна.
Ему повезло: дверь открыла сама Таша. На ней была юбка и светло-серая блузка, похожая на ту, которую она носила в Берлине и под которой угадывалось обнаженное тело. Она тут же хотела захлопнуть дверь, но он удержал ее.
— Разве я некстати? Ведь ты, похоже, одна.
— Виктор здесь неподалеку, он сейчас вернется.
— Лгунья, я знаю, что его нет! Нам нужно столько всего сказать друг другу. Я тебе рассказывал о книге, которую друг Доде и Родена, корреспондент «Нойе фрай пресс», Теодор Герцль,[86] написал по делу капитана Дрейфуса? Это должно тебя заинтересовать, там речь идет о необходимости создать государство для евреев.
— Отныне я француженка, моя фамилия Легри, — возразила она, пятясь.
— Боюсь, смены гражданства недостаточно. В России или во Франции, ты все равно еврейка.
— Во Франции не устраивают погромов.
— Но здесь есть антисемиты. Разве ты не видишь? Дело Дрейфуса помогло все увидеть в верном свете. Твой Легри не сможет тебя защитить, а я смогу! И никто не будут желать тебя так, как я.
— Замолчи!
— Зачем с этим бороться? Ты и сама горишь желанием!
Он взял ее за плечи и привлек к себе. Она уступила с такой безучастностью, что Гансу показалось, будто он сжимает в объятиях куклу. Он отпустил ее, и она тут же попыталась ускользнуть, но он рывком приблизил ее к себе и стал целовать в губы. Она же не оказывала ни малейшего сопротивления. Сильные пальцы скульптора мяли ее одежду, жадно гладили бедра. Вместе они качнулись в сторону алькова. Несмотря на то, что голос внутри Таша кричал: «Нет!» — они медленно опустились на кровать, и Ганс, оказавшись сверху, рванул на ней блузу. Она не произнесла ни звука, будто загипнотизированная, но он слышал, как она с усилием дышала. Внезапно она резко оттолкнула его, почувствовав, что уже готова уступить.
— Нет, Ганс! — сказала она тихо. — Все кончено. Невозможно ничего вернуть.
— Но почему?
— Ты можешь цепляться за прошлое, если это доставляет тебе удовольствие, но для меня прошлое уже ушло.
— Не будь злюкой, ведь ты хочешь этого!
— Я вижу, ты остался таким же властным. Ничто и никто не может противиться твоим решениям, не так ли? — холодно бросила она ему.
Теперь она смотрела на него с презрением. Он не привык, чтобы с ним так обращались, и, охваченный яростью, грубо тряхнул ее. Она споткнулась обо что-то мягкое. Возмущенное мяуканье прервало их рукопашную схватку. Маленькая кошка, превратившись в комок вздыбленной шерсти, выпустила коготки и бросилась на обидчика хозяйки.
— Мерзкое животное! — завопил он и побежал к выходу, а кошка помчалась за ним.
Таша воспользовалась этим. Слизнув с запястья кровь и прижимая к груди порванную блузку, она бросилась запирать дверь.
— Спасибо, Кисточка! Ты спасла меня от себя самой! — шепнула она кошке, которая терлась у ее ног.
Наспех одевшись, Таша выглянула в окно в поисках кого-нибудь, кто помог бы ей избавиться от непрошенного посетителя.
— Не делай глупостей, открой! — умолял под дверью Ганс. — Прошу тебя, впусти! Ну, будь умницей!
— Уходи! Остановимся на этом, чтобы не опуститься до бранных слов, — сказала она.
Тут она увидела в окошко, как дочки столяра принялись бегать друг за другом вокруг фонтана, напевая веселую песенку. Таша схватила сумочку, открыла дверь, грубо оттолкнув Ганса, и кинулась на улицу.
