Бывшая мадам де Бри поднесла к глазам лорнет и высокомерно, словно сеньора своих вассалов, окинула взглядом всех троих. Ее лицо, и без того почти неподвижное из-за одностороннего паралича, казалось, окончательно окаменело. Ее теперешний супруг, полковник де Реовиль, вдалбливал ей: те, кто осмелится, вопреки исчерпывающим доказательствам, оспаривать тот факт, что капитан Дрейфус — предатель, враги Франции. Она пришла в книжную лавку «Эльзевир», чтобы заказать «Разочарованное сердце» Эдуара Дельпи,[49] но, услышав пламенную речь Жозефа, отказалась от своего намерения и молча прошла мимо магазина.
— Это, наверное, из-за погоды, — растерянно пробормотал Жозеф. — Похоже, собирается гроза, и нервы у всех шалят.
— Жожо, не сердись на Мишлен, у нее нет новостей от кузена, и это ее беспокоит. Ей бы так хотелось, чтобы мсье Легри помог ей и наведался к одной особе, торгующей антиквариатом…
— А сколько лет мсье Баллю? — спросил Жозеф.
— Тридцать четыре, — ответила консьержка.
— В таком случае, он сам отвечает за свои поступки. Если бы счел нужным, он прислал бы вам записку. Ну хорошо, — смягчился он, заметив слезы на глазах мадам Баллю, — я напомню Виктору про вашу просьбу, как только он почтит нас своим присутствием. Опять опаздывает…
— Осторожно! — схватила его за руку консьержка. — К нам идет Примолен, она всегда подслушивает… Здравствуйте, мадам Примолен, как ваше люмбаго, вам уже лучше? — заискивающе осведомилась она.
Виктор энергично крутил педали. Ему хотелось только одного — ехать куда глаза глядят, пытаясь убежать от своих страхов, от себя самого и даже от своей любви к Таша, потому что любовь эту разъедала ревность. Быстрая езда словно очищала его, ветер бил в лицо, и Виктору казалось, что он становится другим человеком.
Он мчался на набережную Малакэ в надежде наверстать время, потраченное на починку проколотой шины. Жозеф опять обвинит его в том, что он забросил работу в лавке. И будет прав. Если любовь к книгам и не ослабла в нем, с ней теперь соперничали не только увлечение фотографией, но и интерес к синематографу. Он нащупал бумажник, где лежал заветный кусочек картона:
Синематограф братьев Люмьер
Входной билет
Сеансы проводятся каждый день,
включая воскресенья и праздничные дни,
с 2 до 6 часов и с 8.30 до 10.30
Виктор был вчера в синематографе, но ему хотелось посмотреть все еще раз. Сюжеты коротеньких фильмов были очень простыми — это мог быть завтрак малыша, партия в карты или снос стены, которая, о чудо, тут же вырастала заново. Виктора потряс этот удивительный эффект. А в ленте, снятой в кузнице, с экрана внезапно повалил дым! Виктор предвкушал новые незабываемые впечатления: Жорж Мельес обещал показать в театре «Робер-Уден» эпизоды, которые снял в своем владении в Монтрее и в Нормандии летом с помощью кинетографа.[50]
Насвистывая мотив «Хабанеры» Эммануэля Шабрие,[51] он вошел в книжную лавку и, оставив велосипед в задней комнатке, проследовал к покупателям. Эфросинья Пиньо и Мишлен Баллю уже удалились: первая, взяв корзинку, пошла на рынок, вторая была вынуждена отправиться мыть ступени. Жожо беседовал с бывшим преподавателем химии из Коллеж де Франс, только что избавившись от будущего инженера, который искал книги о строительстве мостов и дорог.
— Рад видеть вас обоих! — приветствовал и Виктор. — Жозеф, вчера вечером я не успел показать вам кое-что любопытное. А на вас, мсье Мандоль, я очень рассчитываю…
— Речь пойдет о монографиях Шевреля?
— Нет, о загадочных формулах. Я переписал их из одной книжицы, которую показала мне дама. Она как раз обещала достать то, что вы ищете. Мсье Мори наверху?
— Он изучает последние поступления от букинистов, — сообщил Жозеф.
— Очень хорошо! — обрадовался Виктор. Он открыл свой блокнот и рассказал озадаченным слушателям, что формулы были записаны в крошечной книжечке, которую извлекли из желудка карпа.
— Бессмыслица! — пробормотал Жозеф.
— Минутку… Вы позволите? — Мсье Мандоль выхватил у Виктора блокнот и поправил пенсне. Cinnamum, murra — это просто. …nyx, us, ardu, oes — можно догадаться, что речь идет об
