«Правда», «дело» — теперь эти слова звучали все чаще…
В 1894 году венгерский журналист Теодор Герцль, корреспондент венской газеты «Neue Freie Presse», присутствовал при разжаловании Альфреда Дрейфуса. Он слышал, как толпа вопила: «Смерть евреям!». Даже в сердце Франции, государства свободы и прав человека, со стороны крайне правых и крайне левых поднимался этот вопль ненависти, столь знакомый современной Европе!
За несколько лет до этого, в Лондоне, Герцль лицезрел чудовищную нищету, скрывавшуюся за роскошным фасадом современной цивилизации. Он почти ничего не знал о еврействе, но увлекался еврейской историей и лелеял надежду создать для своих братьев государство, где они могли бы достойно жить. 19 января 1896 года, после недель упорного труда, он закончил свою работу «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса», которая была опубликована в Вене 14 февраля 1896 года тиражом три тысячи экземпляров — и в том же году вышла на иврите, английском, французском, русском и румынском языках.
26 сентября департамент вероисповеданий вошел в состав Министерства юстиции, а 27 сентября на Тронной, ныне Национальной площади, был открыт «Триумф республики».
4 октября в ресторане «Жиле» в Булонском лесу чествовали трицикл де Диона,[127] победивший в гонке «Париж-Марсель-Париж». Со средней скоростью 25 километров в час он проехал расстояние в 1800 километров за семьдесят три часа сорок шесть минут. Рене де Кейфф занял второе место на трицикле Панара и Левассора.[128] Журналисты и энтузиасты утверждали, будто на отрезке между Версалем и Парижем он развил скорость свыше 60 километров в час!
Франция пережила метеорологически аномальный год, разбушевались ураганы и смерчи, Париж понес огромный ущерб. «Альманах Ашетт» утверждал, что прежде никогда не выпадало столько осадков. Тем не менее ничто не должно было помешать предстоящим празднествам. Через несколько дней должна была открыться «Русская неделя», с участием царя и царицы. 5 октября они высадились в Шербурге, где их встретил президент республики Феликс Фор в сопровождении членов правительства. И дожди наконец закончились.
Царская чета прибыла в Париж на собственном поезде из Санкт-Петербурга на вокзал Ранелаг. В течение нескольких дней перед их приездом в столице орудовал целый полк уборщиков. «Пти журналь» заключал: «Благодаря этому мы наконец осознали, в какой грязи нас вынуждают жить наши драгоценные власти».
Этот визит вызвал у французов воодушевление. Царю было двадцать восемь лет, он был невысок, коренаст, голубоглаз и нравился женщинам. Кортеж из парадных карет, три берлины, две упряжки цугом и пять колясок на восьми рессорах проехали через город. По всему Парижу были установлены декоративные мачты. Настоящий марафон: Версаль, Елисейский дворец, Монетный двор, Нотр-Дам, Пантеон, Дворец Правосудия, пять минут в Святой Капелле, Институт, Дом Инвалидов и наконец апофеоз: закладка первого камня будущего моста Александра III, строительство которого должны были завершить к Всемирной выставке 1900 года.
Поют гимн России и «Марсельезу». Хор детей Лютеции выводит «Бессмертную славу наших предков». Затем Поль Муне из Комеди Франсез выходит вперед и дрожащим голосом декламирует стихи, написанные для этого случая Жозе Мариа де Эредиа:
Поэты и Цари беседуют на «ты».
Я — от своей страны — сегодня не премину
воздать почет Царю, блистательному Сыну
достойного Отца, и поднести цветы.
[129]После семидневного визита Николай II покинул Францию. Император не присутствовал на премьере кинематографического показа первого настоящего фильма с актерами, снятого Жоржем Мельесом.
Отказ Антуана Люмьера продать ему камеру-проектор разжег желание Мельеса во что бы то ни стало приобрести аппарат такого типа. В январе 1896 года он отправился в Лондон, где встретился с Робертом Уильямом Полем, создателем аниматографа.[130] Он купил такой аппарат за тысячу франков. Вернувшись в Париж, с помощью своего ассистента Люсьена Релоса и инженера Корстена, после многочисленных проб, он собрал свою первую камеру, названную кинетографом. Мельес сам пробивал в темной комнате, при свете красной лампы, мотки пленки, стуча по шилу молотком. Он разрезал пленку ножницами и вручную наматывал на двадцатиметровую кассету, что позволяло вести съемку в течение одной минуты. Для того чтобы привлечь аудиторию Мельес прикрепил экран к одному зданию на Монмартре, у театра Варьете. Он показывал там каждый вечер короткие рекламные фильмы, нахваливавшие детское питание «Фальер», шоколад «Менье», горчицу «Борнибю», и это привлекало толпы зрителей. В своем поместье Монтрей-су-Буа он готовится создать первую кинематографическую студию в мире. В октябре он занялся полнометражным фильмом в 60 метров. «Замок дьявола» стал его первым фильмом, снятым по специально написанному сценарию, в котором он не только запечатлел свою вторую супругу Жанну д’Альси, но и воплотил на экране фантастический образ дьявола, но не злобного духа, а скорее лукавого Мефистофеля.
