— Он так сказал?
— Не совсем, но ведь вы тоже служили в полиции.
— Я поражен.
— Такая уж у меня работа — поражать людей.
— Что я могу сказать? Спасибо.
— Вообще-то вам надо благодарить не меня.
И он повесил трубку.
Я позвонил Кирстен. Она долго не подходила к телефону, потом отозвалась:
— Слушаю.
— Кирстен, это Джек.
Минутное молчание, затем:
— Полагаю, ты уже в курсе хороших новостей.
— Да, и я думаю, что без тебя не обошлось.
— Ты так думаешь?
— А разве нет?
— Мне не хотелось, чтобы ты попал в тюрьму… или кто-то еще.
— Я это оценил.
— Надеюсь.
Клик.
Утро выдалось ясным, даже с намеком на жару. Я направился в Ньюкасл. Пора навестить Риту Монро. Мне хотелось увидеть, как она прореагирует на мое сообщение, что я знаю, кто она такая. Возможно, она даже не вспомнит мать Билла, но она точно не забудет монастырь Святой Магдалины. Я об этом позабочусь.
Когда я нажимал на кнопку звонка, сердце мое стучало. Никто не отозвался. Я отступил на шаг и посмотрел на окна. Из соседнего дома вышел мужчина и сказал:
— Она вам не откроет.
— Почему?
— Умерла.
— Что?
— Сердечный приступ, как раз на том месте, где вы стоите. Она ходила в магазин. Продукты раскатились по дорожке.
— Когда?
— Три дня назад.
Он присмотрелся ко мне и спросил:
— Вы ее родственник?
— Нет.
— Я так и думал. Она держалась скрытно. Достаточно вежливо, но дружелюбной ее никак нельзя было назвать. Слышал, будто она была учительницей.
Я повернулся, чтобы уйти, и мужчина сказал:
— Думаю, дом продадут. Потом добавил:
— Только бы не сдавали студентам. Вот уж мне тогда не повезет.
Следующие несколько недель я не высовывался, принимал совсем мало «колес» и выпивал только две кружки пива вечером. Умудрился совсем отказаться от виски. Почти чистая жизнь, во всяком случае, с моей точки зрения.
И я читал, не так быстро, но самые разные книги. Снова начал обращать внимание на мир.
Джеффри Арчел отправился в тюрьму, и предсказания упадка повсеместно оправдались. Конечно, виноват в этом был не Арчер, но два события совпали. В Генуе массовые беспорядки, а Тим Хенман снова проиграл на Уимблдоне.
Миссис Бейли заметила:
— Вы, похоже, ведете очень тихую жизнь.
Я вяло ей улыбнулся, давая понять, что это часть генерального плана, и она добавила:
— Недавно казалось, что вся Вселенная свалилась вам на голову.
Я много думал о зле и его проявлениях в моей жизни. Не знаю, возможно, было во мне нечто, что его привлекало, или все происходило по воле случая. Я обратился к Скотту Пеку за разъяснениями. Он сказал:
Типично для тех, кто сам олицетворяет зло, обвинять в этом других. Будучи не в состоянии объяснить свои собственные недостатки, они оправдывают их наличие, обвиняя других. Если необходимо, они во имя справедливости способны даже уничтожить этих других.
Если вам вздумается прочитать о настоящем, большом зле, вы не должны пропустить книгу Пека «Люди лжи».
Подумал о своей спокойной жизни: «Так я могу и привыкнуть».
Я заходил к Джеффу переброситься парой слов, чаще всего по вечерам. Однажды он сказал:
— Из твоих глаз исчезла затравленность.
— Я почувствовал свободу.
Я даже несколько раз навестил мать. Заметных изменений в ее состоянии я не обнаружил, но в моем отношении такие изменения произошли. Я уже не так ненавидел эти посещения и чувствовал, как исчезает стена отчуждения. Я ждал появления Терри Бойла, но так и не дождался. И что бы я ему сказал? Что я не занимаюсь делом Кирстен, потому что она вытащила меня из тюрьмы?
Я сидел в пабе Джеффа, наслаждаясь своей спокойной жизнью. Вошел мужчина, остановился около меня. Я не сразу выудил его лицо из памяти. Молодой, смуглая кожа… Я рискнул:
— Джеральдо?
Я познакомился с ним на вечеринке у Терри. Он был его партнером. Джеральдо сказал:
— Да… Терри говорил, вы всегда ходите сюда.
Еще на той вечеринке я почувствовал, что есть в нем нечто располагающее. Я спросил:
— Что будете пить?
— Nada… ничего… gracias.
— Садитесь.
Он сел.
Казалось, он сейчас расплачется. Я дал ему время взять себя в руки и поинтересовался:
— Что случилось?
— Терри…
— Что с ним?
— Он в коме.
Он произнес это как «комма». Продолжил:
— Он пошел к той женщине.
