Но вовремя удержался.
На лице монастырского слуги читалось: «Дешевка».
Я спросил:
— Сколько это будет в евро?
Оказалось, много. Меня так и подмывало сказать: «А в рассрочку нельзя?»
Но служка уже закрывал калитку, так что я успел только пробормотать:
— Да благословит вас Господь.
Теперь следовало заказать венок. Я пошел в цветочный магазин, к девушке, которую видел уже много раз. Она широко улыбнулась:
— Это вы.
Надо быть ирландцем, чтобы почувствовать весь аромат этой фразы.
— Свадьба или похороны?
Я позволил ей увидеть свое лицо, придал ему соответствующее выражение. Она все поняла:
— Ох, извините, мне очень жаль.
— Мне тоже.
— Что-нибудь простое или вычурное?
— Подороже.
Она улыбнулась самой печальной улыбкой. Мы оба знали. Знамя вперед, чувство вины плетется сзади. Я сообщил ей подробности.
— Надпись нужна? — уточнила девушка.
— Да. «Последнему полицейскому».
Будучи уроженкой Голуэя, она не спросила, что это значит. Да я и не уверен, что сам мог бы объяснить. Когда я уходил, девушка проговорила:
— Вы хороший человек.
— Хотелось бы так думать.
У похоронной конторы собралась целая толпа. Я с трудом пробрался, чтобы посмотреть на усопшего. В помещении выстроились родственники. Я положил карточку мессы в корзинку и встал в очередь к гробу. Открытый гроб.
Черт.
Он выглядел как восковая кукла. Шея, разумеется, была закрыта белым воротником. Похоронных дел мастеру, несмотря на все усилия, так и не удалось убрать гримасу с его губ. Если вас почти что обезглавили, вам не до улыбок. Но меня больше всего заинтересовал шрам на его переносице. Глубокий и незаживший. Господи.
Руки сложены на груди, пальцы переплетены четками. Как наручниками. Мне хотелось коснуться его руки, но я испугался холода. С трудом пробормотал:
— Пока, приятель.
Убого… Как будто я и сам не знаю.
Я пожал руки куче родственников:
— Мне очень жаль.
Они хором ответили:
— Спасибо, что пришли.
Убийство.
Короткое благословение, длинная речь, потом священник нас отпустил. Вырвавшись из церкви, мужчины немедленно вытащили пачки
«Кэрроллз»
«Мейджер»
и
«Силк Кат Ультра».
У стены в штатском стоял старший инспектор Кленси. Он поманил меня пальцем. Инспектор сбросил несколько фунтов: ему это было просто необходимо. Я заметил двух крупных парней поблизости. Охрана. Я подошел:
— Инспектор.
— Джек, рад тебя видеть.
Дружелюбие Кленси настораживало. Когда-то мы были друзьями. Но… очень давно.
Я спросил:
— Обращался в общество желающих похудеть?
— Стресс, приятель… и гольф.
— Приятно, что ты пришел проводить Брендана.
Я сказал это почти что искренне.
Кленси оглянулся, как будто боялся, что его подслушают, и проговорил:
— Он мог бы добиться большого успеха — настоящий талант следователя, — если бы не ударился в религию.
У него это прозвучало как «болезнь». Он помолчал и добавил:
— Вроде тебя, Джек, только ты утопил свой талант в бутылке.
Я бы пропустил это мимо ушей, но не мог из-за Брендана. Что-то я должен был сделать. Я сказал:
— Ну, кто-то из нас должен был вскарабкаться по лестнице и в итоге получить… что?.. гольф… лишний вес?
Кленси подал сигнал часовому, смахнул пылинку с отворота пиджака и произнес:
— Тут вчера одного парня подстрелили.
— Да?
— Часового твоего старого приятеля, этого Билла Касселла.
— Вне сомнения, вы проведете самое тщательное расследование.
Инспектор взглянул мне прямо в глаза:
— Я и пальцем не пошевелю, чтоб они все сдохли.
Он ухмыльнулся, повернулся к часовому и рявкнул:
— Чего ты тут стоишь? Гони эту проклятую машину.
Пришла моя очередь улыбнуться. — Власть тебе явно великовата, — заметил я.
И потопал прочь.
Среди присутствовавших на похоронах я заметил Брид Ник ен Иомаре. Вероятно, она была на дежурстве, поэтому опоздала. Выглядела Брид потрясенной. Наверное, это для нее первая смерть полицейского. Даже если Флад был бывшим полицейским.
Я подумал, не подойти ли к ней, но она куда-то скрылась.
