О свадьбе писали все газеты. И не удивительно, ведь на ней присутствовали члены королевской фамилии. Например, крестная мать Симона.
Церемония, естественно, проходила в Вестминстере, в соборе святой Маргариты, и мать Элизабет разрывалась между радостью и разочарованием. Ей бы очень хотелось дать обед в честь крестной своего зятя, но Симон на уступки не пошел. Вестминстер — и только Вестминстер.
В «Таймс» была напечатана статья, поддержавшая новый закон, на котором он настаивал и который должен был ужесточить наказание за насилие над детьми. Не торопясь, но и не сворачивая в сторону, Симон создавал себе репутацию политика, стоящего за закон и порядок, а также за возвращение к более строгой морали. Его коллеги, иногда довольно язвительно, называли его «любимцем домохозяек». Но он лишь улыбнулся, вновь прочитав об этом в газете. Домохозяек в стране хватает, и все они имеют право голоса.
Его помощница, вне всяких сомнений, вырежет эту заметку и положит ее к остальным в соответствующую папку. Уже месяца три он спал с этой выпускницей Кембриджа и отличницей. Умница, ничего не скажешь, но уж слишком напористая. Его мысли переключились на нее. Наверное, неплохо, что предстоят парламентские каникулы. Пора немного остудить пыл. У него не было намерения слишком привязываться к ней.
Симон разрезал конверт ножом с серебряной ручкой, подаренным королем его деду.
Письмо оказалось коротким и совершенно не информативным. Оно содержало приглашение посетить «Майденес Менеджмент» в три часа пополудни в понедельник для обсуждения какого-то вопроса, в котором заинтересованы обе стороны.
Нельзя сказать, чтобы послание было очень уж необычным, и Симон заглянул в календарь проверить, что у него в три часа в понедельник. Ничего важного не было, и он, наметив себе эту встречу, заодно написал секретарше записку с просьбой разузнать все, что возможно, о компании «Майденес Менеджмент» и ее основательнице Пеппер Майденес. Ему еще не доводилось с ней встречаться, однако Симон знал о ее репутации очень красивой и очень умной женщины.
Барристер Майлс Френч, и, вполне возможно, в недалеком будущем судья Френч, получил письмо только в понедельник утром.
Уик-энд Майлс провел с любовницей, а так как он принадлежал к тому типу людей, которые предпочитают концентрироваться на чем-то одном, то, будучи в обществе прелестной женщины, не пожелал ни на что отвлекаться. Уже почти полгода продолжалась его связь с Розмари Беннетт, а это довольно долгий срок, по крайней мере, для Майлса Френча. Ему нравились красивые женщины, но также нравились умные разговоры, и обычно его мозг начинал скучать прежде, чем успевало насытиться тело.
Розмари была редактором в «Вог» и время от времени, чувствуя, что он выходит из повиновения, наказывала его, выставляя на посмешище перед своей модной тусовкой.
Конечно же, он чувствовал себя не в своей тарелке. Мужчины с откровенным презрением глядели на его костюм и рубашку, зато женщины исподтишка любовались им, соображая, есть ли у них шансы увести его у Розмари Беннетт.
Добыча бы того стоила, ибо представляла собой шесть футов сплошных мускулов. К тому же у него были темные, волнистые волосы и очень светлые, цвета замерзшей воды, зеленовато-голубые глаза. Розмари частенько говорила, что испытывает «чудо какой страх», когда он смотрит на нее в своей «судейской» манере. Они подходили друг другу. Оба отлично знали правила игры и прекрасно представляли, что могут, а чего не могут получить от своих отношений. Майлс не спал с другими женщинами, но Розмари не сомневалась: едва она надоест ему, Майлс оставит ее и ничем его будет не удержать.
Письмо он взял вместе с остальной почтой, когда открыл свою квартиру, удобно расположенную рядом с конторой, и бросил на стол, так как собирался отправиться наверх, чтобы принять душ и переодеться. На понедельник у него как будто ничего не было назначено. Спешить Майлс не любил, предпочитал неторопливость и обстоятельность и многих поражал своей откровенной пассивностью. Такие люди, как он, могут быть очень опасны, хотя их довольно трудно довести до этого.
