— Зато тебе не повезло в другом, — зловеще проговорил Борис. — Где Слепой и Бык? Сейчас ты поведешь нас к ним.
— Вы что?! Меня же потом в усмерть распишут! — заголосил Ляля.
— По сравнению с тем, что с тобой сделаю я, это покажется тебе развлечением. Тебя по всему дому будут собирать в полиэтиленовые пакеты. Поэтому не рыпайся. В доме стволы еще есть?
— В чулане помповое ружье.
Игорь немного погодя принес бесприкладное ружье и коробку патронов к нему.
— Одевайся, сука! — прикрикнул Борис на Лялю. — И не вздумай трепыхаться пожалеешь…
Через полчаса белый "жигуленок" мчался по шоссе по направлению к Сочи, где на одной из дач разместились "гастролеры".
— Итак, пора подбить бабки, — произнес Хмель, садясь за ресторанный столик. — Я в вашем городе уже две недели и больше здесь задерживаться не могу. Пора восвояси. Там тоже дел накопилось.
Отар слушал, накладывая себе в тарелку салат и разливая по бокалам вино.
— Итак, что мы имеем? — продолжил Хмель. — Все твои рестораны и кафешки работают нормально. Вопросы с серьезными людьми я решил. Наездов быть не должно. С теми пацанами, которые вздумали с тебя дань брать, я думаю, ты сам разберешься.
Отар насмешливо повел бровью.
— Там все решилось уже. Их старший попал на мотоцикле в аварию. Кто-то натянул трос на дороге. Как раз на уровне шеи… А у остальных после его смерти желание наезжать пропало.
— Ну-ну, — промычал Хмель, с ухмылкой глядя на Отара. — Все, что ни делается, — все к лучшему… Да, что касается банка… Человечки, нанятые мною для аудита, шепчут, что положение хоть и небезнадежное, но тяжелое. Лицензию отстоять можно, но клиентишки-то уже поразбежались, денег совсем мало стало. Похоже, придется банку некоторое время влачить жалкое существование, обслуживая в основном твои ресторанчики. Далее… Те вложения Гиви, которые мы нащупали, все вернут до копейки, можешь не сомневаться. Не вернут — пожалеют в самое ближайшее время. Короче, можно считать, что поработали мы здесь нехило. Результаты конкретные имеются.
— Спасибо, дорогой. Должником твоим буду.
— Ладно, ловлю тебя на слове и хочу, чтобы и ты помог мне в своих делах. Я тебе говорил, что у меня в этом городе тоже свои интересы есть.
Хмель махнул рукой, и из сумерек зала к столу подошел маленького роста седоволосый мужчина, одетый в дорогой костюм. Он учтиво улыбнулся.
— Фамилия этого человека Ненашев, — представил его Хмель. — Он здесь за моими интересами наблюдает. Сам он местный и возглавляет здесь одну мою структуру.
Незнакомец кивнул Отару и снова улыбнулся. Отар ограничился сдержанным кивком.
— Садись, Витя, — пригласил Хмель, — угощайся.
Ненашев сел и, взяв в руки нож и вилку, положил себе из жаровни антрекот. Есть он, однако, не спешил, ожидая, что скажет Хмель.
— Мы с Витей большие дела делаем, — неторопливо вещал Хмель. — Он у меня за поверенного. Мне бы хотелось, чтобы и ты, Отари, в случае чего помог нам.
— Всегда рад помочь уважаемому человеку, — отозвался грузин.
— Суть наших дел в том заключается, что надо помыть бабки кое-какие. Для этого мне нужен отчасти твой банк. И тебе будет полезно, и нам. Ну и вообще… Ты же тут теперь сила. Если вдруг какие проблемы, то к тебе обращаться надо.
— Обращайся, дорогой. Надеюсь, хорошо будем работать.
— Недавно мы с Витей уже провернули тут одну операцию, почти на десять лимонов новыми. Кстати, — он наклонился к Ненашеву, — что там с зачисткой хвостов? Нашли того шкета?
— Нашли. На днях.
— Ну и?..
— С минуты на минуту жду звонка от Слепого.
— Не нравится мне все это, — резко сказал Хмель. — Там работы на три копейки, а они чикаются. Свяжись с ним сам и узнай, в чем дело.
Свою кличку Хмель получил за водянистые и почти всегда смеющиеся глазки, а также за то, что во время разговора на его лице блуждала полуулыбка. У собеседника создавалось впечатление, что он слегка под хмельком.
Однако впечатление это было обманчиво. Хмель редко когда напивался, и внешняя веселость была лишь ширмой, скрывающей злобную натуру и железный характер. Хмель никогда не бросал дело, не доведя его до конца.
Из своих сорока пяти лет он семнадцать провел в тюрьме. Из них два года за кражу и пятнадцать — за убийство. Во время отбытия второго срока его и короновали в "воры в законе".
