Ольга, конечно, допускала, что где-то далеко, за пределами гарнизона, существуют несправедливость, подлость и люди, творящие зло. Но девочке казалось, что их не так много, что везде и во всем тон задают люди добрые и совестливые. Одним словом, самые лучшие. Позже, повзрослев, она поняла, что лучшим не очень-то дают ходу и что в ситуациях экстремальных смерть их находит первыми.
Первым в Чечне погиб старший лейтенант Бородин, высокий светловолосый парень, весельчак и балагур, неизменный вокалист-гитарист на всех офицерских пирушках. Затем погиб майор Аркадьев, с которым отец Ольги служил еще в Афганистане. Через три недели пришла весть о гибели отца…
Гибнут прекрасные люди. Остаются майоры Шамонины…
Ольга загасила в консервной банке, служившей пепельницей, бычок и закурила снова.
Оставшись без отца, она переехала из того места, где жила с ним, в некий город, имевший университет, и стала студенткой физфака. Именно тогда в ее жизни и произошла вторая большая трагедия. Но другого рода. Та, что как раз и была связана с поганым Шамониным.
В конце лета поздно вечером Ольга возвращалась домой по одной из центральных улиц города. Она шла от своей университетской подруги Лены. Вдвоем девчонки выпили бутылку домашнего вина, приготовленного из крыжовника Лениными родителями. За разговорами подруги засиделись допоздна. Гостье было предложено остаться ночевать, та согласилась, но около полуночи неожиданно с дачи приехали родители Лены. Квартирка была маленькой, и Ольга решила все-таки ехать к себе, дабы не стеснять хозяев. "К себе" — это в комнатку, снимаемую ею в одном из неблизких от жилища подруги домов.
За полночь обычный транспорт уже не ходил, поэтому Ольга вышла на центральную в этом не самом большом городе улицу — Московскую, где обычно стояли в ожидании клиентов таксисты и представители частного извоза.
Когда Ольга очутилась на углу Московской и Лермонтова, она, к своему удивлению, обнаружила, что машин было раз-два и обчелся. После того как частники заломили за доставку домой астрономические суммы, Ольга решила немного подождать. Таких денег у нее не было. Приходилось рассчитывать на то, что скоро, возможно, подъедут еще машины и можно будет выбрать для себя вариант более дешевых услуг.
Вот тут-то все и началось.
Ехавший по улице милицейский "уазик" остановился недалеко от Ольги. Из его окошка высунулся сержант и крикнул в сторону Ольги:
— Эй, ты, давай иди сюда!
Ольга оглянулась по сторонам и спросила:
— Это вы мне?
Сержант засунул голову обратно в машину и с усмешкой сказал шоферу:
— Смотри-ка, а она с юмором…
После этого он вылез из машины и подошел вплотную к девушке.
— Тебе, тебе говорю! Садись в машину, живо!
— Зачем? — удивилась Ольга.
— За надом, — осклабился сержант.
У него было крупное красное лицо и проглядывавшие сквозь фуражку рыжие волосенки.
— Мы с тобой профилактику проводить будем, — объяснил он.
— Не надо мне никакой профилактики, мне домой надо! — взмолилась Ольга. — Я потом точно ни на чем не уеду.
— Ничего, — еще шире осклабился сержант. — Мы тебя в гостиницу устроим. Без ванной, но с видом на Волгу. Из туалета.
Ольга пыталась протестовать и объяснить ему, что она торопится домой. Однако тот, не желая ничего слушать, вдруг изменился в лице и заорал:
— Давай быстро в машину! А то силой впихну!
Несмотря на внушительные габариты сержанта, на стороне Ольги было великолепное — усвоенное в гарнизонах — владение приемами рукопашного боя. И фактор внезапности. Все это и раньше, случалось, давало ей неоспоримые преимущества: никто никогда не мог ожидать от этой милой светловолосой, среднего роста девчушки быстрого, сильного и точного удара кулаком в корпус или ногой в голову.
И хотя Ольга не обладала крупным весом, который можно вложить в удар, она брала скоростью и точностью. Кроме того, у нее была чудная растяжка — она без особого труда, стоя на одной ноге, дотягивалась другой ногой до предметов, находящихся на уровне своей головы и выше.
Однако связываться с милицией Ольга посчитала неразумным. Кроме того, никакой вины она за собой не чувствовала. Поэтому, вздохнув, она поплелась в "уазик".
