— Не сразу Москва строилась, — улыбнулся Балабай. — Потихоньку-полегоньку, и рука разработается, обязательно разработается…
— А мне не надо потихоньку-полегоньку. Я хочу быстро.
— Что же, тренируйся чаще, настойчивей — добьешься своего.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Если теперь в поздний час сестра входила в палату, где лежала Аня Малых, она не удивлялась, заметив, что девушка спит, зажав в руке кусок пластилина. Сестра уже привыкла к тому, что, превозмогая усталость, эта юная партизанка с утра до ночи мяла в руке пластилиновые шарики. Лишь однажды она оставила свое утомительное занятие.
Это случилось в тот день, когда в партизанский госпиталь пришли Председатель Президиума Верховного Совета Украины товарищ Гречуха, начальник Украинского штаба партизанского движения генерал-лейтенант Строкач и сопровождавшие их офицеры.
В клубе собрались выздоравливающие и ходячие раненые. В полной тишине товарищ Гречуха зачитал Указы Президиума Верховного Совета о награждении. Генерал Строкач взял в руки первую коробочку с орденом. Из рядов, поднявшись с помощью костыля, к нему вышел раненый партизан.
— Поздравляю вас, дорогой товарищ…
— Служу Советскому Союзу!
Новая коробочка с орденом в руках генерала:
— …Орденом Отечественной войны первой степени награждается…
И опять шевелятся ряды, пропуская вперед своего товарища…
Затем приехавшие прошли по палатам тяжелобольных.
— За выполнение специального задания в тылу врага и проявленные при этом героизм и мужество… награждается… — прочел над Аней неторопливым голосом невысокий плотный человек, наклонился и поцеловал ее в щеку. — Выздоравливай, дивчина, выздоравливай! Выздоравливай, дочка!
Три красные коробочки легли Ане Малых на грудь, легли рядом с пластилиновым мячиком. В коробочках посверкивали ордена Красного Знамени, Отечественной войны II степени и медаль «Партизану Отечественной войны».
Сестре запомнился взгляд девушки, какой она устремила на свои награды: он выражал сдержанную радость.
Глава XIX
ОПЯТЬ — ВЫХОДЕЦ…
Наступило и исчезло то мгновение, когда весна вдруг переходит в лето. В палате чаще распахивали окна — и тогда в нее врывался слабый ветерок, пропахший липовым цветом.
По вечерам ходячие грудились у подоконников, ожидали, когда же загремит салют в честь очередной победы Советской Армии. Салюты в то знойное лето сорок четвертого гремели над Москвой довольно часто, радуя и отогревая человеческие сердца.
Аня Малых подолгу простаивала у окна вместе с другими. Она уже давно ходила и при желании могла даже немного бегать. Только бегать ей не хотелось — на душе было по-прежнему смутно. А все — рука. Из-за этой вот руки комиссия распорядилась отправить ее в санаторий, в Сочи. Дорога предстояла длинная, скучная… И вдруг однажды Аню поразила простая мысль: чтобы проехать в Сочи, нужно миновать Киев.
Эта мысль заставила Аню рассмеяться, вызвав недоумение окружающих людей.
— Что с тобой, Анка? — поинтересовались раненые.
— Так! — загадочно ответила она.
За этим «так» укрывалось многое, и главное: именно в Киеве расположился украинский партизанский штаб…
— Отдыхай, поправляйся, кушай фрукты, — напутствовал ее Балабай, подсаживая в машину.
— Буду, буду кушать фрукты! — весело поблескивая глазами, уверяла она комиссара.
Но прежде чем помчаться на Киевский вокзал, она решила заехать к себе на старую квартиру, так, на всякий случай…
Тихо, медленно прошлась по пустым комнатам, стерла пыль с фотографии Женьки, сунула ее в свой вещмешок. Поискала и нашла снимок, где мать и отец, обнявшись, хохотали, глядя в объектив аппарата. Загорелые, на море… В то время, когда у отца были синие, удивительно синие глаза и он видел все: море и маму, Женьку и ее, Аню…
«Ничего, ничего», — про себя приговаривала Аня, спускаясь по лестнице. Ее брови были строго сдвинуты, и в эту минуту опа уже меньше всего походила на девочку, хотя, собственно, и оставалась ею — Ане Малых шел восемнадцатый год.
Втиснувшись в переполненный вагон, забравшись на самую верхнюю, багажную полку, она всю ночь не сомкнула глаз. Она придумывала самые сильные аргументы для того, чтобы убедить пока неизвестных ей людей в том, что вовсе ей не нужен санаторий. Воевать ей нужно! Вместе со всеми! У нее же опыт, у нее ж — знания!
