Однако раздумывать об этом сразу стало некогда. Выругавшись, правитель форта обнажил украшенный самоцветами ятаган и двинулся к Конану, ступая по-кошачьи.
— Как смел ты ворваться сюда ко мне, негодяй? Я слышал, что ты снова появился в этих местах. Я надеялся привязать тебя к хвостам диких коней и получить удовольствие… но раз уж ты выбрал для себя иной род смерти…
И его ятаган описал дугу, взвившись в стремительном замахе. Слова были всего лишь уловкой: многие и многие люди попались бы на хитрость и остались был лежать с рассеченным горлом, не успев отшатнуться прочь — но только не Конан, обладавший реакцией дикой пантеры. Он отбил удар рукоятью меча и тотчас сделал ответный выпад. Начался поединок: Конан оказался лицом к лицу с едва ли не самым умелым фехтовальщиком из всех, каких ему доводилось встречать.
…Но цивилизованные народы еще не родили бойца, способного противостоять отточенному искусству и стремительной мощи Конана, мужавшего в сражениях и войнах с врагами, — и с кем только ему ни приходилось сражаться! Навыки, почерпнутые во время службы наемником, сами по себе ставили его выше обыкновенных бойцов, ибо малейшие тонкости любого приема были навеки впечатаны в его мозг бесконечными кровавыми стычками. Но у кого еще была эта непостижимая, молниеносная скорость первобытного варвара, чье тело ни на йоту не смягчили годы цивилизованной жизни?..
Поединок длился. К Везиз Шаху подкрадывалась усталость: страх смерти появился в его глазах. С неожиданным криком кинул он свой ятаган Конану в лицо и метнулся к дальней стене. Его пальцы зашарили в поисках пружины, открывавшей потайную дверь.
Конан без труда увернулся от брошенного ятагана. Его рука охватила шею туранского эмира, а колено уперлось ему в спину. И Везиз Шах содрогнулся от ужаса, услыхав:
— Вспомни, пес, как ты командовал кавалерией в Секундераме, и десять моих афгулов угодили тебе в лапы! Ты прислал мне их головы в кувшинах с уксусом, сопроводив наилучшими пожеланиями… Пришло твое время — отправляйся гнить в преисподней!
— И киммериец могучим рывком перегнул тело врага через свое колено. Хребет туранца хрустнул, точно сухой сук. Безжизненное тело соскользнуло на пол. Конан утер пот и, переведя дух, повернулся к женщине на диване.
За время его схватки с правителем Занара даже не пошевелилась. И вот теперь она поднялась и, протягивая руки, бесстрашно, с сияющими глазами пошла к киммерийцу, словно бы не обращая внимания на окровавленный меч в его руке. Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам…
— Ты — настоящий мужчина! — с восторгом прошептала она, прижимаясь к жесткой кольчуге и обвивая руками его мускулистую шею. — Никому, кроме тебя, не удалось бы справиться с Везиз Шахом… Но ты смог, и я рада. Он угрожал мне… заставил прийти сюда… хотел, чтобы я исполняла его желания…
Кровь Конана так и кипела. Будь он помоложе, он немедля сжал бы ее в могучих объятиях — и плевать, что там будет потом. Но долгий опыт научил его осторожности. Стиснув огромной ладонью оба ее запястья, он усадил Занару рядом с собой на диван и проворчал не без угрозы:
— В тот раз в Ханарии ты была одета несколько по-другому… Давай-ка выкладывай, что там была за история с засадой, да не забудь рассказать и про свою роль во всем этом деле. И не вздумай врать, если дорожишь своей хорошенькой шкуркой.
Темные глаза по-прежнему безо всякого страха смотрели на него из-под длинных ресниц. Изящная ручка тихонько выскользнула из его ладони и потянулась к кубкам с вином. Один из них она подала Конану, из другого отпила сама. И все это с уверенной грацией женщины, красивой, умной и знающей себе цену:
— Утоли жажду, мой победитель: я знаю, что после сражения воинам всегда хочется пить. Это лучшее вино из личных погребов Везиз Шаха. Пей, а я расскажу тебе все, о чем ты хочешь узнать…
Глядя в свой кубок, Конан слушал музыкальный голос красавицы:
— Мое имя Занара. Я — йедка, то есть высокородная дама. Я родилась в Майпуре. Королю Ездигерду было угодно всемилостивейше назначить меня своим доверенным лицом — ушами и глазами короля, как говорят у нас в Туране. Когда пришла весть, что ты отправился путешествовать в одиночку, я была послана присмотреть за тупицами-наемниками, которых подыскал в Тарантии наш человек. Я полагала…
