Глушков жил в большом Девятинском переулке за Пресненскими прудами, тоже далеко от Строгановской школы. Вставать по-прежнему приходилось рано. Досветла идти темным горбатым мостом через Нижний Пресненский пруд, добираться до Новинского бульвара. Далее можно было по Садовому кольцу доехать на извозчике до Мясницкой. Отец давал деньги на извозчика в один конец, но Ваня экономил эти деньги на свои нужды и ходил в школу пешком. С наступлением зимы на Пресненских прудах наморозили ледяные горы, и по воскресеньям вся Москва собиралась сюда кататься на санках и коньках. Звучала музыка, продавали сладости. Но Ване редко удавалось задерживаться тут. Глушков, как и Лилье, был ласков, пока лишь заманивал мальчишку, а как только Ваня перешел к нему, впряг подростка в свои дела.
Навязанная хозяевами суета делала жизнь безрадостной. Но больше всего мальчик страдал от побоев.
«Приютили было меня в другом заведении — Глушко в а, но и там я пробыл недолго», — коротко отметит потом в своих «Воспоминаниях» Голышев.
От Глушкова он ушел тоже внезапно. Собрал опять затемно свой пещер и перешел жить к Лаврентьевым. Петр Иванович и Антонина Ивановна Лаврентьевы, брат и сестра, бессемейные и бездетные, тоже давно переманивали Ваню к себе. Лаврентьевы печатали народные картинки с медных досок, а Ваня стал с большой охотой помогать им, вникая в самую суть производства, оказавшись очень смышленым помощником.
— Куда ты забрался?! Пять верст до школы киселя хлебать! — ругал Ваню Александр Кузьмич, приехавший к Лаврентьевым за картинками. — За полгода уж к третьим хозяевам перебираешься!
— Зато тут спокойно, — говорил Ваня.
Тихий, робкий, застенчивый по складу характера, Ваня был нетерпелив и порывист, когда его унижали. Будто бес вселялся в его душу при насилии. А в Москве он как-то особенно расправил крылья и хозяев менял, не советуясь с отцом, только докладывал ему об изменении адресов.
У Лаврентьевых ему действительно было хорошо. Они заботились о нем как о собственном сыне, отказались от денег, предлагаемых Александром Кузьмичом за его проживание. А когда вскоре Петр Иванович Лаврентьев, отправившись на Холуйскую ярмарку, неожиданно умер в доме Голышевых, Антонина Ивановна еще больше привязалась к мальчику.
Строгановка многое делала для того, чтобы разбудить в своих учениках любовь к истинному искусству. Огромные деньги тратились на приобретение оригиналов — подлинных произведений живописи, графики, скульптуры величайших мастеров мира. И это прекрасное окружало учеников всюду: в учебных классах, в мастерских, в коридорах. На масленице всех водили в театр. И Ваня так к театру пристрастился, что и один стал туда наведываться. Он останется потом театралом на всю жизнь.
Ваня Голышев, подготовленный в рисовании отцом, оказался умелее многих учеников, а так как был еще и прилежен, то быстро продвигался вперед и вскоре был переведен во второй класс.
Александр Кузьмич, узнав, что уроки у Ивана длятся в школе только до двенадцати, стал давать сыну все больше поручений по своим делам. Ваня доставлял книготорговцам и картинщикам отцовы письма, заказы и деньги, которые Александр Кузьмич посылал ему с извозчиками.
Мотаясь по Москве с поручениями отца, Ваня завел много знакомых среди книготорговцев, владельцев металлографии и литографий. И уже не просто выполнял отцовы указы, а вникал в дело, чем вызывал симпатии заводчиков. — Молодец мальчонка, худосочен телом, да умом тороват. Грамотный, вежливый, — похваливали они. В шутку или всерьез зазывали: — Иди, Ваня, к нам в приказчики, не поглядим, что молод…
Ваня был поражен обилием мальчиков в Москве. Они сновали с поручениями хозяев тут и там. Кое-кто поворовывал и хвастался своими незадачливыми похождениями. Вместо церкви бродили по базарам.
Ваня тоже стал иногда прогуливать церковь, посещая многочисленные торжища Москвы. Побывал на грибном и рыбном базарах. Нравился ему Охотный ряд, где можно было купить все съестное. Хотя Ваня чаще туда ходил потому, что в Охотном ряду продавали собак. Но больше всего ему полюбился толкучий рынок на Сретенке, возле Сухаревой башни, где продавалась «всякая домашняя потребность». Там можно было почти задарма купить ворованные книги и самые невероятные и редкие вещи — у старинщиков. Тут он купил астролябию, компас и китайский фонарь.
