Ее сверкающие драгоценными камнями глаза теперь стали оправлены серебром, все внутри Дженнера скрутилось в болезненный, голодный узел, когда она коснулась губами его запястья. Она укусила без преамбулы, погрузив клыки в плоть, и его член запульсировал, став горячим и твердым. Ее укус был сладкой пыткой, которую он терпел снова и снова. Удовольствие, отличное от всего, что он когда-либо знал. Порыв восхитительной жары не имел равных. Эффект их связи? Или, возможно, отражение его собственной непрекращающейся жажды.
Веки Брии трепетали, и ее блаженное выражение лица привлекло внимание Дженнера. Ее ногти вонзились в его запястье, когда она крепко прижимала его ко рту. Глубокое всасывание послало волну ощущения от его запястья вниз по телу и поселилось в основании мошонки. Дженнер содрогнулся. Его желание было абсолютным. Он не знал ни черта об этой женщине, но был уверен, что она не заслуживает того, чтобы быть привязанной к несчастному ублюдку, как он.
Время замедлилось. Она кормилась всего несколько минут, но для Дженнера это могло быть годами. Когда ее клыки вышли, у него в груди все напряглось. Хотя он и не думал, что сможет выдержать еще одну минуту физического контакта с ней, он не хотел, чтобы это заканчивалось. Он слишком быстро отстранился, едва не выдернув запястье из ее рук. Темные брови нахмурились, и язык Брии слизнул его кровь, украшавшую ее пухлую нижнюю губу.
— Я могу закрыть для тебя проколы.
— Нет необходимости, — произнес он сквозь новый всплеск похоти. Он не думал, что сможет вытерпеть скользящий по коже ее язык, не бросая ее на матрас и не трахая до тех пор, пока не встанет солнце. Он не думал, что сможет остановиться от того, чтобы не вскрыть ее вену и не выпить ее досуха. — Они закроются сами по себе.
— О. — Ее разочарование резануло его. — Я не понимаю.
Вампиры и дампиры обладали ядом, который помогал ранам на быстро заживающей, сверхъестественной коже немедленно закрываться. Но вампиры исцелялись гораздо быстрее, чем дампиры. Закрытие проколов было вежливостью, а иногда и актом привязанности.
— От кого ты кормилась после перехода?
Ее выражение лица было настороженным.
— От Лукаса, — медленно сказала она. — Члена моего ковена.
Мысль о том, что ее язык скользил по плоти другого мужчины, наполняла Дженнера мгновенной и неистовой яростью. Его рука вырвалась и схватила ее за запястье.
— Ты будешь питаться только от меня, — сказал он тихо. — С этого момента.
Глаза Брии расширились на долю дюйма, и цитрусовые нотки запаха распространились в пространстве между ними. Она кратко кивнула, и упрямо сжала челюсти.
— И ты будешь питаться только от меня.
Дженнер не ожидал, что она ответит на его приказ своим. Она не знала, какую опасную сделку заключила. Его захлестнула темная, голодная и жадная потребность. Он должен питаться кем угодно, кроме нее, кем угодно. Губы Дженнера выступили против его лучшего суждения:
— Идет.
Несмотря на опасность для них обоих, он знал, что никогда не сможет испить кровь любого другого после того, как попробовал ее. Его большой палец кружил по мягкой коже на тыльной стороне запястья, где ее пульс чеканил устойчивый ритм. Расстроенный рык, собрался в груди, и он отпустил ее, прежде чем подняться с кровати.
— Куда ты направляешься?
Дженнер повернулся к ней спиной. Если он останется еще на секунду, то разорвет больше, чем ее горло.
— Я слишком долго отсутствовал, и мне нужно поговорить с Михаилом. — Он остановился, положив руку на дверную ручку. Он должен предложить ей что-нибудь? Черт, он понятия не имел. — Я останусь рядом. На случай, если тебе снова нужно будет покормиться. — Он хотел сказать что-то еще. Что-то большее. Однако Дженнер не умел подбирать слова. Насилие было его сильной стороной. Разрушение — единственным талантом. — Найди меня, если понадоблюсь. — Он вышел и закрыл за собой дверь.
Он стоял в коридоре, его пальцы так плотно сжимали дверную ручку, что он был удивлен, что та не сломалась. Запах Брии кружился в его голове, кожа на его запястье все еще покалывала от влажного тепла ее рта. Контакт был таким невинным, но Дженнер чувствовал его каждым сантиметром своего тела. Она хотела его. Ее ноги раздвинулись, как только он устроился между ее бедер. Он мог легко взять ее. Трахать ее, пока, обессилив, не рухнул бы на нее и насытил похоть, которая сжигала его, как огонь.
