Семашко воспринял идею Пантеона с энтузиазмом, даже, быть может, излишним. На вопрос, быть ли Пантеону, он ответил раньше и определеннее всех, сказав решительное «да»: Пантеону – быть. Но с одной очень существенной поправкой: Пантеон должен быть, но только в Москве, а не в Ленинграде, не в бехтеревском Институте. В отосланном в ЦИК СССР пространном заключении «история вопроса» излагалась в одном предложении: «По инициативе Ленинградского психоневрологического института возбуждено ходатайство перед ВЦИК РСФСР об организации Пантеона для хранения и изучения мозгов выдающихся деятелей науки, искусства и политики».
Далее приводились соображения в пользу того, что Пантеон может функционировать только в Москве, только в стенах Института по изучению мозга при Наркомздраве:
1. В Институте по изучению мозга при Наркомздраве находится мозг В.И. Ленина. Тем самым положено по существу основание Пантеона в Институте. Если Пантеон будет находиться в Ленинграде, то естественным образом мозг В.И. должен быть перевезен туда же. Транспортирование 30 000 препаратов представляет собою дело чрезвычайной трудности и сопряжено с большими опасностями. В Институте мозг В.И. находится под непрерывной охраной ОГПУ.
2. Изучение мозга В.И. Ленина поставило перед Институтом весьма широкую задачу – разрешение вопроса об особенностях цитоархитектоники гениальных и выдающихся людей. Для полного разрешения этой задачи Институт, естественно, нуждается самым настоятельным образом в изучении мозгов и других выдающихся людей. Он уже имеет в своем распоряжении мозг выдающегося клинициста проф. Земницкого и мозг недавно скончавшегося Н.В. Плеханова. Но соответствующий материал должен увеличиваться. Если Пантеон будет сосредоточен не в Институте, то он будет лишать Институт этого материала.
3. Помимо мозгов В.И. Ленина, проф. Земницкого и Н.В. Плеханова Институт мозга имеет коллекцию мозгов средних людей разных национальностей: 6 русских мозгов, 2 татарских, чувашский, армянский, грузинский, еврейский, тюркский. Столь разнообразным в качественном отношении материалом вряд ли обладает какой-либо еще институт в мире. Материал этот является совершенно необходимым для изучения вопроса о цитоархитектонических особенностях выдающихся людей, так как вопрос этот может быть решен только путем сравнения цитоархитектоники выдающихся людей с цитоархитектоникой людей средних. В настоящее время ведутся переговоры с различными научно-учебными учреждениями Союза ССР о предоставлении поступивших в их распоряжение мозгов выдающихся работников, а также с целью получения мозгов различных национальностей и рас, населяющих наш Союз.
4. Работа в Институте мозга ведется под руководством самого крупного специалиста в области изучения мозга – профессора О. Фогта. Под его руководством ведется изучение мозга В.И. Ленина. Было бы логично и весьма полезно для дела, чтобы и изучение мозгов других выдающихся людей велось под тем же в высокой степени авторитетным руководством.
5. Институт мозга оборудован по последнему слову техники и имеет штат подготовленных научных и технических работников. Он может свободно взять на себя задачу обработки и изучения мозгов выдающихся людей, не требуя для этого никаких дополнительных затрат. Организация же Пантеона вне Института мозга будет сопряжена с большими расходами. Как видно из представленного материала, для организации Пантеона требуется около 52 000 руб. Деньги эти при устройстве Пантеона в Институте мозга будут сохранены для Государства.[86]
Итак, Семашко использовал все возможные аргументы, чтобы произвести отчуждение бехтеревской идеи от бехтеревского института – лучшие, чем в бехтеревском институте, специалисты, лучшие методики, лучшее оборудование, экономия денежных средств и т. д. Главным же, непобиваемым козырем в пользу того, что Пантеон должен находиться в Москве, конечно же был мозг Ленина. Трудно сказать, как сложилась бы судьба бехтеревского Пантеона, не умри внезапно сам Бехтерев. При жизни слово Бехтерева значило очень много. После его смерти институту, как писали в уже цитированной ранее статье, достались лишь «пепел и мозг». На политической чаше весов мозг Ленина весил несоизмеримо больше, чем мозг родоначальника идеи Пантеона.
