Дина вынула из сумочки чековую книжку:
— Мне нужно оставить залог или…
Дэвид покачал головой:
— Давайте я сначала пойму, что конкретно я могу сделать. А пока что позвольте мне поблагодарить вас. Визит трех прекрасных дам — истинное удовольствие для старого холостяка вроде меня.
Дина была очарована его галантностью.
— Какой милый человек, — сказала она, когда они вышли. — Разговор с ним только подтвердил первое впечатление.
Она больше не могла это откладывать. Придется рассказать маме, что близнецов увезли. Она вошла в роскошный вестибюль дома постройки начала двадцатого века, дома, в котором ее родители прожили почти полвека, поздоровалась со старушкой-консьержкой, которая, сколько Дина ее помнила, всегда была старушкой, и прошла к лифтам. Дина выросла в этом доме и всегда с удовольствием приходила сюда, где за каждой колонной таились детские воспоминания. Зимнее утро — она, совсем малышка, идет, укутанная в шерстяную шаль, связанную ливанской бабушкой; семейные праздники — обильное угощение, радостный смех родственников — и американских, и ливанских. Но сегодня все было иначе.
Она поднялась на десятый этаж, позвонила в дверь квартиры 10А. Через секунду дверь открыла Шарлотта Хилми и, увидев Дину, заулыбалась. Шарлотта, несмотря на свои шестьдесят восемь лет, все еще была красавицей — зеленоглазая, с нежным румянцем и некогда золотыми кудрями, всего чуточку тронутыми сединой. Шарлотта часто шутила, что ее муж-араб влюбился в нее именно потому, что она была ослепительной блондинкой.
— Мама!
Шарлотта заключила дочь в объятия, и Дина на миг почувствовала себя надежно защищенной.
— Дина, деточка моя, как я рада тебя видеть!
Они с Шарлоттой вошли в огромную гостиную, заставленную обитыми шелком диванами и столиками, инкрустированными перламутром.
— Что случилось? — спросила Шарлотта, как только они уселись.
— С чего ты взяла, что что-то случилось? — спросила Дина, выдавив из себя улыбку.
— Дина… — В голосе матери послышался упрек.
— Мама, пообещай, что ты не проговоришься папе.
— Это настолько серьезно? — насторожилась Шарлотта. — Что-то с детьми?
— С детьми все хорошо, мама. Но они… они в Иордании. Карим их забрал и не хочет возвращать. Джорди здесь. Он Кариму не нужен, — с горечью добавила она.
— Как же это? Почему… — ошарашенно спросила Шарлотта.
Дина рассказала, что произошло, — почти теми же словами, что и Дэвиду Калласу.
— Просто в голове не укладывается, — сказала Шарлотта. — Как такое могло случиться? Я и не подозревала, что у вас такие серьезные проблемы.
— Я об этом тоже не подозревала, — сказала Дина. — Мне казалось, что обо всем можно договориться. — Она помолчала. — Но Карим считает, что он должен спасти детей, иначе Америка развратит их. Как развратила Джорди. — Она горько усмехнулась.
Шарлотта молчала — переваривала услышанное.
— Как ни примитивно это звучит, — вздохнула Дина, — но Карим считает, что дело в двух образах жизни — американском и арабском.
— М-да…
— Ты находишь в этом смысл?
— Не то чтобы нахожу смысл. Но могу это понять.
Дина посмотрела на мать так, словно та заговорила на незнакомом языке.
— Не смотри на меня так, детка. Ты что, забыла? У нас с твоим отцом были те же проблемы, что и у вас с Каримом.
— Да, но вы с отцом всегда так замечательно ладили, что этих проблем будто и не существовало. Для меня они были даже плюсом. В День святого Патрика все ели солонину, пели песни. А на день рождения папы танцевали ливанские танцы и ели его любимые ливанские блюда. Я многому научилась от тебя, мама. Поэтому и была так уверена, что мы с Каримом сможем все преодолеть.
— И ты считала, что у нас с отцом никогда не было проблем?
— Ну, вы иногда спорили. Но ваш брак всегда казался таким… правильным.
Шарлотта улыбнулась:
— Дети не обращают внимания на проблемы родителей.
— Ты хочешь сказать, тебе было трудно с отцом?
Шарлотта покачала головой:
— Я хочу сказать, что каждый брак требует компромиссов. А когда оба супруга — представители разных культур, то приспособиться друг к другу еще сложнее.
— Но ведь папина семья тебя обожает.
— Поначалу это было далеко не так, — улыбнулась Шарлотта. — Они всегда были со мной вежливы — просто потому, что не умеют вести себя иначе. Но когда мы поженились, сестра Джозефа дала мне понять, что я прохожу… испытательный срок, так сказать. Да, конечно, со временем все изменилось, и теперь… теперь мы очень близки.
