Моя жизнь со Старцем Иосифом - страница 185

* * *

Как-то Старец посетил один женский монастырь и, поскольку час был уже поздний, остался ночевать в монастырской гостинице. Сестры, убиравшие келлию Старца, заметили на следующий день, что постель не тронута. Ибо Старец и отец Арсений спали, ради подвига, не ложась. Но когда об этом узнала игумения, она пригласила Старца и спросила у него:

— Умеешь оказывать послушание?

— Умею.

— Итак, с сегодняшнего дня ты будешь ложиться на кровать, когда будешь отдыхать.

Старцу не хотелось оставлять этот подвиг, но он решил оказать послушание. Первый раз за много лет уснул в кровати. Когда же он проснулся перед своим бдением, у него была такая ясность ума и бодрость души, что он удивился силе послушания. Бдение прошло очень плодотворно, и тогда он сказал отцу Арсению: «С сегодняшнего дня мы будем отдыхать на наших деревянных кроватях».

* * *

В те времена, когда Старец Иосиф жил близ Драмы, ему сказали:

— Здесь в Драме есть одна монахиня, которая пророчествует и решает все проблемы.

— Пойду-ка я на нее погляжу, — сказал Старец.

Эта монахиня якобы общалась с Пресвятой Богородицей, будто бы предсказывавшей ей даже то, какие люди ее посетят. К ней ходило много народу. Старец пришел к ней и спросил:

— Как получила ты эту благодать?

— Это от Бога, от Святого Духа.

— И ты видишь мысли?

— Да.

— Я сейчас задумаю одну мысль в своем сердце, и если ты ее угадаешь, то все в порядке, а если нет — тогда рот на замок.

Старец задумал в уме своем ругательство на диавола, ибо понял, что ей все открывал диавол.

— Ну, скажи мне мою мысль.

Та, онемев, не смогла ничего сказать.

— Говори!

Та не могла.

— Если ты покаешься и прекратишь пророчествовать от диавола, я тебя перекрещу и все пройдет.

Та кивнула, что согласна. Старец перекрестил монахиню, уста ее разрешились, и Старец сказал:

— Ты прельстилась от гордости и возношения. Внимай своим грехам и прежнего больше не делай.

Монахиня попросила прощения, но, к сожалению, вскоре вновь впала в ту же прелесть.

Местный Владыка неодобрительно глядел на то, что делает Старец, потому что Старец был старостильником. Также недоброжелатели наговорили на него Владыке, что в монастыре якобы держат младенцев. Владыка начал преследовать Старца и старался всячески ему мешать. Тогда Старец удалился из монастыря и скрылся в доме своих добрых знакомых. Но так как он не знал, что произошло с монахинями — изгнали их или нет, — он сильно беспокоился. В то время, когда он скрывался, случилось еще одно искушение: он узнал, что в его монастырь ворвались разбойники. Старец очень боялся и переживал, как бы они не сделали чего плохого с монахинями.

Весь день он творил усердную молитву. Вечером, находясь между сном и явью, Старец увидел святителя Николая, в честь которого был освящен храм обители, и тот сказал ему: «Не беспокойся, монахини под моей защитой». Старец сразу пришел в себя и почувствовал утешение. Но страх и беспокойство окончательно не ушли. Лишь только он вновь погрузился в сон, явилась ему Пресвятая Богородица и поцеловала. От Ее одеяния исходило неизреченное благоухание. Старец пережил неописуемое блаженство. Страх и беспокойство исчезли без следа. И многие месяцы он ощущал это неизреченное благоухание. Спустя несколько дней Старцу сообщили, что монахини остались целы и невредимы.

* * *

Старец Иосиф вернулся в Геровицу. Он провел здесь в общей сложности два года. К тому времени две монахини умерли и остались три. Старец хотел официально устроить для них монастырь, если будет воля Божия. Но он колебался, ибо знал, что обитель привяжет его к себе и он не сможет более вернуться к своему возлюбленному безмолвию.

Наконец он получил извещение, что нет воли Божией на устройство монастыря, и поэтому не стал продвигать это дело. Поскольку же Владыка продолжал их преследовать, они перебрались в Уранополь. Там у монахинь была мельница, от которой они получали содержание.

Однако все то время, что Старец оставался за пределами Святой Горы, у него почти не было восхищения ума. Поэтому он сказал отцу Арсению: «Что мы делаем? Пришли спасать мир, постригать монахинь, и где теперь Бог? Я потерял своего Бога. Надо нам их оставить, и пусть они идут своим путем».