Не жалуюсь! Нет, не жалуюсь. У каждого своя сложная работа, каждый работает, как говорится, на износ, не жалея себя. И если каждый случайно задетый, недовольный тип будет все время жаловаться – в будущее двигаться вперед уж никак не успеем. И будущее у нас такое, что нельзя, к сожалению, всю жизнь хранить деньги в носочке под кроватью – приходится с банками сталкиваться. И с банкиршами. И банкирши не исключение. Тоже работают. Тоже двигаются вперед не жалея себя.
Присел на дорожку.
Вздохнул, встал и пошел.
В банке было на удивление мало людей, и я обрадовался – стареть в очереди не придется. Пошел прямо к кассе. Это была моя первая ошибка. Оказывается, там номер надо взять и подождать – ну, правила такие. А не будешь следить за правилами – обидятся. Охранник пальцами разными помашет тебе перед глазами. Вобщем, нормально. Без правил сложно, я согласен. Взял номер и начал ждать, пока девушка на кассе не освободится от охранника, ради которого глазки строила.
Стою, жду, но потом устал – ну, не интересно маяться одному весь день.
– Гражданка, – говорю, наконец, – будьте добры, можно у вас спросить, в конце концов?
Тут она ко мне с глазами поворачивается, ресницами удивляется:
– Чего, – говорит, – надо? – Так, ласково, скорее, из удивления.
– Счетчик открыть, – говорю, – будь ласка.
Тут удивление заканчивается, и вместо него начинаются вопросы:
– Зачем, – говорит, – надо? Какая фамилия? Год рождения? Место проживания? – И тому подобное, и очень быстро задает вопросы, чтоб не было времени лгать, наверное. И не записывает ответы, а, похоже, просто так спрашивает, искушает меня. Сначала мне не жалко, ну, хорошая практика, в принципе, но путаться начинаю, когда вопросы доходят до веса и роста – с числами и цифрами всегда тяжело на чужом языке.
– Не, – говорит тогда, – путайся тут! Иди туда, вон. Касса где, другая, вон, вишь, желтенькая юбка? Счета – это ее.
Отправляюсь туда и вижу: у желтенькой тоже глаза и ресницы. Тоже вот – старается вовсю. Каверзные вопросы задает. Бумаги вынимает. И главное – придирается.
– Не так пишется, – говорит, – а так, без мягкого знака. Не такими крупными детскими буквами, а так, нормальными. Да что за почерк у тебя? Кто тебя научил писать? – Ну, вопросы такие, сложные. И тоже не записывает ответы, а, похоже, просто так задает, чтоб человек потом засиживаться не захотел, а сразу ушел.
В конце концов, когда все возможные ошибки уже были сделаны, доходим до сущности дела – до долларов.
– То есть откуда мне было знать, что именно доллары мне нужны, мы же в России, – говорю, уже полностью вешая нос. – Ну, это же издевательство.
– Будешь знать, – говорит, – когда над тобою издеваются, а вот это – правила наши. Хочешь открыть счет здесь – первый вклад должен сделать в долларах, понял?
Правила так правила. Я понял, и меня отправили в другую кассу, к другой девушке, с глазами. Чтоб с числами работать. Хорошенькое дело. Но когда я на нее посмотрел, я подумал, что все-таки споемся – глаза у нее такие. Красивые. Красивыми глазами спрашивает, сколько я хочу купить рублей.
– Не хочу, – говорю, – купить рублей, они у меня уже есть. Мне нужны доллары.
Тогда и наши отношения скисли. Ей, похоже, за державу стало обидно.
– Но это ваши же правила, – говорю.
Но не важно было. Обида есть обида. Цифры разные начали летать туда и сюда, и я засомневался в том, что споемся.
– Я вас умоляю! – говорю я, уже готов упасть от усталости.
– Нет, это я умоляю! – говорит.
– Вы мне разменяете или нет?! – говорю.
– Да, – говорит, – но ты не поднимай на меня твой иностранный акцент, а то сейчас получишь, понял.
– Если, – говорю, – вы доллары имеете в виду, то ради Бога, получить и очень даже желаю. А если, впрочем, и что-то другое имели в виду, простите, я не понимаю, но я надеюсь, что мы сможем наладить отношения.
